Констебль с третьего участка (сборник)
Шрифт:
Выбравшись из домика, я наконец позволил себе вздохнуть полной грудью – очень уж инспектор и доктор меня отравой в воздухе напугали. Сами мистеры Ланиган и Уоткинс разговаривали здесь же. Доктор, как я понимаю, давний знакомый старшего инспектора, торопился вслед эвакуированным нами леди – их унесли на нашедшихся в обители носилках, – но настаивал, чтобы инспекторы навестили его, когда закончат осмотр места преступления. Вот интересно, ему-то с этого что?
– Я знаю, знаю, мистер Уоткинс, о вашем интересе к запутанным и загадочным преступлениям, но пока что ничто ни на какую загадочность не намекает. Мы, заметьте, даже осмотр
– Вы полагаете? – с иронией в голосе откликнулся доктор. – Однако странности в этом деле прямо бросаются в глаза, инспектор.
– И это какие же, позвольте полюбопытствовать? – с ничуть не меньшей иронией отвечал мистер Ланиган.
– Это же очевидно. Из шести обнаруженных леди пять отравлены, однако, судя по их состоянию, смерти им, скорее всего, не желали, а одна убита кинжалом. Следовательно, яд на неё либо не подействовал, что само по себе весьма странно, либо же она и не должна была быть отравлена. Это раз.
– У любого отравителя может произойти накладка, – отмахнулся инспектор. – Вам ли не знать? Вспомните хотя бы того мстителя, Хоупа. Того самого, что умер от аневризмы аорты, не дождавшись суда. Его ошибка стоила мне тогда хорошего пса.
– Допустим, – кивнул доктор. – Допустим, что яд просто не попал в организм матери Лукреции. Это, кстати, отметает версию о ядовитых испарениях или чём-то подобном.
Я мысленно перекрестился и вознёс про себя молитву, чтобы мистер Уоткинс оказался прав. Очень уж, признаться, помирать неохота.
– Не очевидно, но вполне вероятно. Допустим. Но обратите внимание ещё на такую странность: тел вы обнаружили шесть, а чайных приборов в помещении – семь. Это два.
– Так седьмой – это убийца и есть, – отмахнулся Ланиган. – Что же тут непонятного или странного? Сейчас допросим монахинь, узнаем, кто ещё был на это чаепитие приглашён – не может быть, чтобы никто этого не знал, он, или она, проходил сюда, как и прочие, через институт, – и арестуем. В крайнем случае дождёмся выздоровления ваших подопечных, они-то точно знают, кто присутствовал.
– Убийца мог прийти и уйти через калитку в стене, инспектор, – покачал головой мистер Уоткинс. – Тогда его видела лишь та из сестёр, которая была сегодня привратницей. Однако констебль Стойкасл был так любезен, что сообщил мне и об открытой нараспашку калитке, и об исчезновении привратницы. Это три.
– Ну так выходит, у нас будет не только убийца, но и его сообщница, – насмешливо фыркнул старший инспектор.
– В этом случае, – язвительно отозвался доктор, – этой парочке следовало бы разделаться со свидетельницами так же, как они разделались с матерью настоятельницей, чтобы избежать опознания хотя бы одного из них. Однако это сделано не было, из чего я прихожу к выводу, что убийство не планировалось вовсе и что мать Лукрецию неизвестный злоумышленник никак не рассчитывал застать в сознании. Она, если хотите, невольная жертва.
– И что тогда планировалось? – озадаченно спросил Ланиган.
– Ну это же очевидно, инспектор, – покровительственно улыбнулся мистер Уоткинс. – Кража. Осталось лишь выяснить, что пропало. В любом случае мне интересно, что вам удастся узнать после осмотра. Я, как вы верно заметили, интересуюсь странными и запутанными преступлениями, и если оно таковым не является, то мы с вами и мистером О’Ларри просто выпьем по бокалу-другому кларета.
Доктор подхватил свой саквояж и удалился, а мистер Ланиган, человек, должен заметить, весьма кипучей натуры, немедля обратил своё внимание на дагеротиписта.
– Ну-с, мистер О’Кучкинс, вы уже приступили или нам заката солнца ждать?
– Как только вынесли из помещения всех леди, так и приступил, – мрачно усмехнулся тот в ответ, одной рукой извлекая из кармана жилета хронометр на цепочке, а второй указывая на открытый объектив своего аппарата. Колкость со стороны старшего инспектора этот флегматичный джентльмен привычно пропустил мимо ушей. – Пластину я обработал и вставил в фотокамеру непосредственно перед нашим отбытием из участка, однако с учётом того, что йод на ней за время пути несколько подвыдохся, а освещение в комнате хоть и хорошее, но с прямым солнечным никак не сравнить, фиксироваться картинка должна никак не менее получаса. Иначе я не могу гарантировать, что на снимке можно будет хоть что-то различить. – Дагеротипист открыл крышку на хронометре и глянул на его циферблат. – Осталось ещё двадцать пять минут, господин старший инспектор.
– Прекрасно. – Мистер Ланиган повернулся к инспектору О’Ларри: – Мы как раз можем допросить присутствовавших в институте. Кстати, а где мистер О’Блинк? Кто будет зарисовывать улики, их местоположение, кто будет заниматься, чёрт возьми, всеми этими художествами? Вы же не забыли известить его, Брендан? Если забыли, то самое время послать к нему констебля.
– Как, мистер Ланиган, вы не в курсе дела? – изумился О’Ларри.
– В курсе чего я должен быть? – насторожился тот. – Неужто он опять запил?
– И это ещё не всё, – скорбно кивнул в ответ инспектор. – Не просто запил, а прямо в участке напился вчера вечером и, когда суперинтендент сделал ему замечание, начал с ним ругаться. Мистер Канингхем тогда заявил, что он устал от выходок мистера О’Блинка, и потребовал от него написать рапорт на увольнение. С сего дня тот больше не служит в полиции. Нового художника обещали нанять в ближайшее время, но пока… – О’Ларри обескураженно развёл руками.
– Весьма неприятно. – Мистер Ланиган извлёк из внутреннего кармана трубку с кисетом и начал с остервенением набивать чашу табаком. – Не стану утверждать, что буду тосковать по О’Блинку, мистер О’Ларри, но кто-то же должен фиксировать улики на бумаге? Вы обладаете художественным даром, Брендан?
– Увы, – печально ответил инспектор. – Способность к рисованию у меня настолько дурна, что если бы это была способность петь, то я характеризовал бы её как последствия исполнения джиги пьяным медведем на моих ушах.
– Должен заметить, что у меня с этим схожие затруднения, – сказал Ланиган, продолжая терзать чашу трубки. – Мистер О’Кучкинс, мистер Бредли, а вы?
Дагеротипист и его ассистент переглянулись и дружно помотали головами.
– Не так плохо, как у господ инспекторов, – произнёс О’Кучкинс, – но явно недостаточно, чтобы приобщать наши рисунки к материалам расследования. И на мой аппарат можете не рассчитывать, господа. Солнце скоро уйдёт, и, даже если я умудрюсь обработать и вставить пластину прямо здесь, потребное количество снимков сделать всё равно не удастся. Это даже если не вспоминать о том, насколько такая фиксация предметов, может и ненужных в дальнейшем вовсе, дорога.