Конструктор Шпагин
Шрифт:
— Не узнаете, Георгий Семенович? Это же я — Шухов, Антипа Савельича сын.
— Гриша, неужели ты? — Шпагин вспомнил веселого паренька с кудрявой шевелюрой, которого он в прошлом году устроил учеником в ремонтно-механический. Теперь, остриженный наголо и небритый, Гриша совсем не походил «а себя. Лишь веселые, как у отца, глаза светились голубоватым огнем. Шпагин пожал ему руку, присел рядом на кровать. У него явилось желание отругать Григория за то, что тот самовольно, не посоветовавшись ни с ним, ни с отцом, ушел в лыжный батальон, но обстановка была явно неподходящая, и Шпагин
— Отец знает?
— Нет. Я не писал… И вы не расстраивайте его, Георгий Семенович. Доктор говорит: «Вылечу, поставлю на ноги»… А поначалу-то я испугался, думал, ногу отнимут.
— Обморозил, что ли?
— Нет. Ранение… Автоматчик нас срезал… шюцкоровец.
— Автоматчик, говоришь?..
— Да. На разведку наше отделение ходило. Все на лыжах, В лесу тишина, идем осторожно. Вдруг тра-та-та-та, и шестерых как не бывало — наповал срезал. А двоих — меня и еще одного бойца, Сашку Мохова, — ранило. Он, автоматчик-то этот, на елке сидел. Наши, которые уцелели, залегли за деревья и из винтовок его ссадили. Потом и нас вынесли. А шестерых там и схоронили.
Шпагин вздохнул.
— И большие потери от автоматчиков?
— Ох, большие, Георгий Семенович… Если бы в открытую бились, тогда другое дело, а то нам его не видно; а мы у него как на ладони. Бьет на выбор, наверняка. А главная беда в том, что у них автоматы, а у нас винтовки.
— Значит, автоматы очень нужны бойцам?
— Так нужны, Георгий Семенович, что и сказать нельзя.
Шпагин задумался, почесал подбородок.
— Ну вот что, Гриша, я отца подготовлю, ты не печалься об этом, тебе сейчас поправляться надо. А автоматы мы уже делаем и скоро будем их штамповать, как ложки…
Шпагин вышел из госпиталя взволнованный. Напряженно работала мысль: «Как был прав Федоров, призывая к созданию автоматов! Если б мы тогда по-настоящему взялись за дело, может быть, тысячи бойцов были бы спасены от смерти…»
Он шел и думал, и даже мороз не брал его разгоряченное тело. «Автоматы, автоматы… Сколько же их нужно?.. Ведь, пожалуй, я рано обнадежил бойцов. Завод выпускает ППД в небольшом количестве, а их нужно штамповать, как ложки. Следует до предела упростить конструкцию. Нужно все главные части поставить на штамповку. Это оружие должно стать действительно массовым… Штамповка — вот что может нас спасти и выручить. Да, автоматы нужно штамповать, как ложки! Но как, как этого добиться?..»
33
Разговор с фронтовиками заставил Шпагина пересмотреть и заново продумать то, что было продумано сотни раз. И это естественно. Ведь он собирался поставить вопрос о перевооружении армии новым автоматическим оружием, хотя автомат Дегтярева был только что принят на вооружение.
Шпагин знал, что организация производства ППД вовлекла за собой огромные затраты. Он отлично понимал, что автомат Дегтярева значительно лучше иноземных, значит, чтобы поставить вопрос о замене его, нужно было Создать что-то необыкновенное. Но можно ли было надеяться на такой успех? Автомат Дегтярева работал безотказно: бойцы присылали с фронта множество писем, в которых давали ему самую высокую оценку. Казалось, не было
Но Шпагин смотрел на дело иначе. «Время идет вперед, — размышлял он. — Техника развивается и совершенствуется не по дням, а по часам. Едва ли немцы продолжают выпускать автоматы по образцам восемнадцатого и двадцатого годов. Конечно, у них появились новинки. И эти новинки могут оказаться более совершенным оружием, чем автоматы ППД. Мы должны предусмотреть это и лишить будущих противников возможного преимущества в вооружении». На успех было не так уж много надежд. И все же Шпагин твердо решил действовать.
В автомате Дегтярева, как и в заграничных системах, он видел один крупный недостаток — сложность изготовления. Наблюдая в цехах, как делаются ППД, он подсчитал, что при таких темпах для оснащения Красной Армии автоматами потребуется чуть ли не десять лет. Конечно, это был очень грубый подсчет, но все же его следовало иметь в виду, думая о перевооружении армии.
Пусть этот срок удалось бы сократить вдвое, но и тогда он был бы решительно неприемлем, так как фашистская армия уже была вооружена автоматами. Нужна была новая, предельно простая конструкция автомата, обеспечивающая штамповку оружия и оснащение им армии в течение не десяти лет, а десяти месяцев.
Именно это, а не конструктивные особенности автомата Шпагин считал главным в настоящий момент.
Смущало его лишь одно: можно ли производство оружия, да еще оружия автоматического, поставить на штамповку? Над этим следовало задуматься, так как ни в одной стране мира подобных опытов еще не производилось.
Шпагин не был ни инженером, ни специалистом по обработке металла. Он не мог подтвердить расчетами свои соображения. Он боялся, что его предложения натолкнутся на косность некоторых руководителей, и хорошее, нужное дело может погибнуть в самом зародыше. И он решил проверить правильность своих замыслов, убедиться в практической возможности осуществления штамповки в производстве точных деталей.
«Ложки действительно штампуют, — думал он, — но ведь их штампуют из тонких листов, да еще из мягкого алюминия или податливой нержавеющей стали. С автоматами совсем другое дело. Даже кожух надо штамповать из трехмиллиметрового железа. Это не шутка! К тому же нужна исключительная точность отделки, чтобы детали после штамповки шли на сборку без дальнейшей обработки. Возможна ли в штамповке такая чистота?.. Надо побывать на заводах, посмотреть, поговорить со специалистами…»
Как-то, вернувшись с завода домой, Шпагин увидел у дочки маленький заводной автомобильчик.
— А ну-ка, покажи, дочка, что у тебя за машина?
Та подала ему игрушку.
— Интересно… весь кузовок штампованный… удачно, очень удачно. Правда, из тонкой жести, но сделан здорово, ничего не скажешь… А что если бы взглянуть, как делаются настоящие автомобили? Ведь там, очевидно, крупные детали штампуют?..
Шпагин не любил откладывать задуманное. Отпросившись на заводе на два дня, он отправился в Горький на автомобильный завод.
34