Консул Содружества

Зорич Александр

Вот тут-то вся наша делегация в осадок и выпала.

Мало того, что этот слаборазвитый народ, болтающий на майянском, не испытывает никакого благоговения перед нами и нашими планетолетами, так он еще и в курсе того, что мы воюем с кровернами! Ведь ясно, что «летающая рыба» – это кроверны! Но откуда, скажите на милость? Они что, тоже видеокубы по своим пещерам смотрят? Неужто нас уже опередили какие-то конкурирующие центаврианские проходимцы? Те самые, которые позабыли на Оранже горный кроулер?

Вальдо

первым оправился от потрясения.

– О мудрый Чаниаколон! Откуда же тебе ведомо, что мы воюем с «летающей рыбой»?

– Ты слушаешь меня невнимательно, человек Хищного Тулана, – строго сказал старец. – А ведь я сказал тебе, что летающая рыба – наш друг! Разве не так?

– Так, – подтвердил Вальдо.

– Друг не станет скрывать от друга свою правду. Ведь верно?

– Верно.

– Летающая рыба не скрывает от нас, что враждует с вами. И потому мы не хотим оказывать вам гостеприимство. Потому что нашему другу – летающей рыбе – это будет неприятно. Летающая рыба может разгневаться на нас. И обрушить кару свою на наши поля и на наш город. Тогда наш народ уйдет в Шибальбу.

– Где это – Шибальба? – рассеянно спросил Вальдо.

Старец и двое его сыновей посмотрели на Эверта, как на умственно отсталого.

– А еще говоришь, что брат нам, – укоризненно сказал старец и цокнул языком. – Шибальба – это место ужаса. Место, где живут умершие люди.

– Прошу простить мое невежество, – смиренно кивнул Вальдо.

Нужно сказать, что я даже начал получать удовольствие от всей этой этнографической комедии. Особенно от роли Вальдо. Безумно хотелось узнать, чем же все это кончится. И видать, не только мне. Тайша – та даже губу прикусила, так ей было интересно.

Майянцы-горожане, стоящие на почтительном отдалении от старца и его сыновей, тоже слушали в три уха.

– Твое невежество я прощаю, – сказал наконец старец. – А сейчас прошу вас уйти. Я устал вести пустые речи.

– А что, о мудрый Чаниаколон, если мы не уйдем? – спросил тогда Вальдо. – Если мы останемся, не вняв твоим словам?

Старец склонил голову набок и поднес к лицу череп, что венчал жезл. С минуту он молчал, внимательно вглядываясь в его нефритовые глазницы. Совета просил, что ли?

– Если вы не уйдете, тогда, о человек Хищного Тулана, мои воины начнут стрелять в вас из луков. И метать дротики.

– Ведомо ли мудрому Чаниаколону, что мы располагаем оружием более сильным, чем луки и дротики?

– О да, мне ведомо. И про флейту, стреляющую железными ягодами. И про бревно, мечущее голубые молнии. И про палец, который делает человека бесчувственным, как камень. Обо всем этом я знаю.

– Отчего же ты думаешь, что твой народ сможет победить нас при помощи луков и дротиков? – напирал Вальдо.

– Я не думаю, что мой народ сможет победить вас. Но я думаю, что вы, люди Хищного Тулана, не

станете стрелять в нас – людей, у которых нет флейт, стреляющих железными ягодами. Вы сможете остаться здесь, на Яшкине, только если убьете всех нас. Но вы не убьете всех нас. Ибо ваш олаль, качество вашего духа, не велит вам делать это. Поэтому вы уйдете.

– Поэтому вы уйдете, – повторил за старцем Вун-Ах.

– Поэтому вы уйдете, – повторил Тоб-Ачи.

Пока мы стояли и обдумывали происходящее, старец поднял свой жезл, увенчанный черепом, высоко над головой.

В ту же секунду все воины вмиг натянули луки, угрожающе выставили свои древостеклянные мечи и нацелили на нас дротики. Ай да гвардия!

А старец и его сыновья повернулись к нам спиной и, сохраняя достоинство, скрылись среди почтительно расступившихся лучников.

За ними опрометью бросились двое спасенных нами от цууца аборигенов, предатели чертовы.

Бледный как смерть Вальдо не выдержал и обернулся к нам. В его глазах читался вопрос, начертанный, как уверяла моя мать, на русском гербе. Вопрос «Что делать?».

Увы, все средства, предлагаемые земным искусством дипломатии, наш шеф уже исчерпал.

– Старик прав, Эверт. Возвращаемся в планетолет, – тихо сказал Свечников.

– Пожалуй, так, – кивнул Вальдо. В глазах его полыхнули искры тихого бешенства.

Никогда я еще не чувствовал себя таким беспомощным. И даже на Глокке было как-то… более объяснимо.

Глава 9

Большие сумчатые посланцы справедливости

Ошибаются те, кто ожидает на войне одних успехов.

Гай Юлий Цезарь

К высокому совету были допущены: ворэнт Свечников, Беата Даль на правах сержанта (хоть и медслужбы), я на правах заместителя командира и Эстер Карлскрона. На каких правах к нам примазалась последняя – понятия не имею.

Не удивился бы, если б оказалось, что ворэнт думает, будто ее позвал Эверт, а Эверт – что позвал ворэнт. Когда в товарищах армейских и штатских согласья нет – это нормально. Впрочем, какой там Эверт «штатский»! Капитан аналитической разведки приравнивается к пехотному мастер-майору.

– Какие будут соображения? – поинтересовался Свечников.

Ворэнт обвел нас своим цепким, внимательным взглядом.

– Мы должны немедленно вернуться на борт «Юнгера», связаться с базой и запросить инструкции, – сказала Эстер. Как припечатала. – Удивляюсь, почему мы этого до сих пор не сделали.

Как у младшей по званию, ее ария стояла в нашей вечерней программе первой – на то и военный совет.

Эверт саркастически усмехнулся, но промолчал.

– Развивайте свою мысль, Эстер, – поощрил Свечников.