Консул Содружества
Шрифт:
– Аппарель пошла, сениор!
Мог бы и не говорить. Грузовая палуба разгерметизирована, вихри колотят по бортам планетолета. Тяжко, гибельно стонут наши сталепластовые бока…
– Лейтенант, как слышите меня?!
А хреново, видать, слышит. Молчат гады пилоты. Влепили в нас кроверны, от души влепили!
– Сениор капитан, при таком угле пикирования покинуть катер невозможно!
– Может, и невозможно, а очень хотелось бы, Лесь-Николай, – He теряя прежних приказных обертонов сказал Вальдо. – Если ты нас сейчас не вытащишь, Голдсмит выполнит мой приказ и проведет торпедную обработку Виндхайма. Погибнут совершенно
Хорошо хоть, Вальдо осознает, что приказ, который он отдал Голдсмит, – преступный. А то я уже начал терять надежду на взаимопонимание с нашим безумным гением войны…
По корпусу катера словно чугунные слоны бегают.
Обшивка громыхает и трещит. Разваливается наша скорлупка, что попишешь!
– Сениор капитан, вы еще можете отменить свой приказ, – говорю я, пугаясь собственного голоса. – Мы-то на войне, – продолжаю я, – а им с кровернами делить нечего. Сениор капитан, в конце концов, гибель этого пси-мастера ничего не изменит, только озлобит кровернов еще больше. Одного убьем – но другие-то останутся!
– Другие кто? – тихо спрашивает Вальдо. Похоже, он улыбается. Псих чертов.
– Другие пси-мастера!
– У кровернов только два пси-мастера, Серж. Один сейчас здесь, на Виндхайме. Он чувствует планеты. Он мыслит их, понимаешь? Ни человек, ни обычный кроверн, ни суперкомпьютер не смогли бы просчитать полный экобаланс планеты с такой точностью. Просто не хватило бы данных! Это под силу только одному пси-мастеру. Одному! И он не только может. Пси-мастер – единственный кроверн, который хочет.
Я ничего не понимаю. По-моему, Вальдо действительно тронулся умом перед лицом смерти. Такое случается, еще как случается!
– Сениор капитан! У нас нет времени! Отмените приказ, вы же знаете кодекс чести!
Ликующий звон снаружи оповещает о том, что очередная полезная деталь катера адторваяась, повисла на сопле и колотит по корпусу планетолета.
Под аккомпанемент этого звона катер переворачивает вверх тормашками. Теперь мы висим почти отвесно вниз головой. Спасибо фиксаторам – держат нас на местах, не то было бы здесь суперлото шариками из штурмовых пехотинцев.
Но с другой стороны, это же означает, что нас вынесло из пикирования. И теперь мы скользим горизонтально, хотя и вверх тормашками!
Как? Почему? Да какая разница!
– Гайдамака, давай, родимый! Пошел!
Это верно. Сейчас или никогда.
Гайдамака рвет с места вперед на полной скорости. Воющий волчарой ветер тут же подхватывает корпус планетолета и волочит прямо в ад.
Нас закручивает сразу в трех плоскостях. Кизи Кен Аман снова орет свою речевку. Насчет того, что бронзовые люди круче всех. Воспитаньице…
– Высота, скорость? – требует Свечников.
– Восемь тысяч метров. Девятьсот километров в час.
Э, детские цифры. На самом деле считай, что уже сели.
Я-то думал, что нас понесет километров с тридцати пяти на скорости шесть-семь тысяч… А так – отделались легким стрессом, можно сказать. И хотя вращение вокруг продольной оси продолжается, в двух других плоскостях мощные глидеры планетолета нас уже выровняли.
– Координаты? – Это уже потребовал Вальдо.
Ох и быстро соображал этот липовый капитан аналитической разведки с полномочиями Консула! Ему, видать, сразу было
Бла-бла-бла. Гайдамака дает координаты.
– Лучше не придумаешь! – ликует Вальдо. – До южного полюса климатизации всего сто двадцать километров!
Действительно, если учесть, что нас подстрелили невесть где, еще в верхних слоях атмосферы, наше попадание – в десятку. Но мне это неинтересно. Я думаю о том, что сталось с лейтенантом Дювалем вае Литта и его напарником.
Катапультировались? Были убиты на месте, когда нас подстрелили? А может, сейчас катер кубарем несется по Виндхайму, распыляя пилотов по окрестным сопкам или что тут у них вообще?
Раньше были сопки, если верить карте. А после климатизации – сам черт разберет…
* * *
Дневная сторона планеты Виндхайм,
Тяжесть – одна целая три десятых «же».
Температура – триста двадцать четыре градуса по Кельвину, пятьдесят один градус выше нуля по Цельсию.
Атмосфера – пригодна для дыхания при условии фильтрации летучих цианидов. Оптическая проницаемость – полтора-два километра, попросту говоря, сильная дымка. Свет – рассеянный, неживой.
Наверху – ветер ураганной силы. Переменчивые, нескончаемые плотные облака бирюзового и бледно-лимонного цвета клокочут в водоворотах высотных вихрей. У восточного края горизонта – грозовой фронт, налитый глухой фиолетовой яростью. Внизу, у поверхности земли, почти полный штиль. Что это – фантастическая случайность, затишье перед бурей? Или расчетной, естественный, с точки зрения пси-мастера, режим для данной фазы климатизации?
Снизились мы беспрепятственно. Но наивно полагать, что кроверны считают нас уничтоженными вместе с катером. Конечно, заметность нашего планетолета относительно невелика. И все равно я думаю, что сейчас дорогим гостям пошлют пару хот-догов с разделяющимися боеголовками.
Вальдо думает о том же.
Поэтому на планетолете остаются двое: пилот, Лесь-Николай Гайдамака, и стрелок – Беата Даль. Нам не повредит огневая поддержка тяжелого орудия, установленного в бронебашне планетолета. Но остальным оставаться на его борту рискованно. Кроверны могут накрыть всех одним попаданием. Ну а это им слишком жирно будет, хвостатым.
Мы спешиваемся, окружаем Вальдо строем «подкова» и мчимся по пеленгу борта-один на предельной скорости. Следом за нами скользит планетолет.
Местность в высшей степени неприятная. Неясно, кто больше напортачил в пейзаже и экологии Виндайхма – центаврианцы до климатизации или кроверны в ходе климатизации. Ясно только, что давным-давно здесь были пологие вулканические сопки, поросшие растениями, напоминающими гигантские хвощи и плауны. Потом большинство сопок, как по команде, взорвалось и на некоторое время превратилось в действующие вулканы. Теперь повсюду громоздятся черные, рыжие, серые каменистые холмы с криво-косо срубленными верхушками. Потоки запекшейся лавы, растрескавшиеся от жара базальтовые валуны. Изредка попадаются черные головни размером с хорошее бревно. А стоят разрушенные сопки в воде, которая, похоже, натекла из многочисленных гейзеров. А может, пси-мастер по своей привычке устроил Виндхайму хорошее вливание-промывание из своих небесных водовозов. Впаял планете пару клизм, поэтически выражаясь…