Консул Содружества
Шрифт:
Признаться, я бы предпочел оказаться в огневой секции, за спинами долдонов сержанта Феликса из отделения Бета. Тех самых, с загробными погремухами: Зомби, ЭльДьябло, Крюгер, Лешак…
Но к сожалению, при всех моих поддавках на тестировании мне все-таки насчитали повышенный коэффициент общего развития. К нему добавился удвоенный рейтинг агрессивности. А это значило, что долбаный номер GAI-7039 достоин почетного места в долбаном отделении смертников Альфа.
Альфа всегда впереди. Альфа лучше всех.
Альфа – наносит удар
Если только коварный враг сам не ударит в спину стрелкам "огневой секции и отделению Бета. Но такое случается редко. А потому солдаты из альфа-отделений – это семьдесят процентов потерь любого взвода. Неплохо, да?
На такой скорости пейзаж не успевает наскучить. Мы проскочили равнину с «одуванчиками» за несколько минут.
За нашей спиной грузно валились в траву огромные семена-парашютики, а мы уже перескочили через гряду безлесных холмов. Я ахнул от восторга.
Спору нет – это было красиво.
ВАС ОТВЕЗУТ В КРАСИВОЕ МЕСТО.
ВАМ ДАДУТ ОРУЖИЕ, ВЫ ВСТРЕТИТЕ ДРУЗЕЙ.
ВЫ БУДЕТЕ СВОБОДНЫ.
АРМИЯ – ЭТО СВОБОДА.
Агитка лгала: армия – это каторга. Друзей не будет. Выбирать за тебя будут сержанты. Но в красивое, место тебя все-таки притащат.
Озеро. И немаленькое. Налево и направо оно тянулось почти до самого горизонта. На противоположном берегу виднелись несколько оранжевых черепашек. «Геодезическая станция», – вспомнил я.
Благо вспоминалось легко: навигационная подсистема милитума комментировала местность в полном соответствии с базой данных и той информацией, что поступала от бортовых сенсоров и внешних источников по каналу Оперативный Штаб – батальон – рота – взвод. Компьютер моей экоброни видел местность не хуже, а пожалуй, и лучше, чем я сам.
Но геостанция – это ерунда. Главное – лес.
Деревья с раскатистыми плоскими кронами высотой метров под-семьдесят напомнили мне картинку с замшелого диска, который я во время оно раскопал в дедовском барахле. Кажется, она принадлежала художнику эпохи Раннего Освоения, но возможно, я путаю с Ранним Возрождением.
На картинке был вот такой же точно лес, даже ракурс и освещение показались мне знакомыми. Тогда, в детстве, я чуть не расплакался – до этого я не встречал ничего прекрасней: Кроме девочек, конечно.
Девочки у нас в нулевой школе попадались очень хорошенькие. Прямо секс-мутантки какие-то. Половое чувство во мне проснулось лет в пять.
Но возможно, лес был даже прекрасней моих одноклассниц. По крайней мере, в памяти моей все перемешано: золотистые прядки Мишель, загорелые лягвии Яси, худенькие предплечья Клариссы и густо-зеленые облака листьев на узловатых ветвях толщиной с женский торс…
– Повторяю:, скорость – ноль, все на грунт! Барракуда, тебе что, персональное приглашение выслать, говорящей открыткой?
Только теперь я сообразил, что изрядно удалился от берега. В то время как пунктир красных точек, обозначающий на лазерном планшете
– Виноват, сениор! Похоже, связь барахлит!
Я неспешно повернул назад бухнулся в мягкий песочек. Что такое, почему остановка?
– Я тебе устрою «барахлит»! Я ж тебя до последней косточки вижу! У тебя все работает как Солнце!
В сержантской экобронё есть дополнительный экранчик, где написано и про наше здоровьице, и про работу нашей простой солдатской экоброни. Гусаку лучше не врать, а то можно попасть под циркуляр «О сознательном саботаже перед лицом врага».
Этот документик в последнюю войну работает что твоя циркулярная пила. «Вж-ж-жик» – и голова с плеч.
– Сейчас появятся «Фалькрамы», – сообщил сержант Гусак. – Советую всем включить полные фильтры, а новеньким – заткнуть задницу.
Фильтр я включил, два раза просить не надо было. Хоть я и салабон, но что такое «Фалькрамы», знаю.
Как и положено настоящим штурмовикам, «Фалькрамы» появились практически бесшумно. Даже когда они пролетали прямо над нашими заткнутыми задницами, я не услышал ничего, кроме едва уловимого гудения.
И исчезли все три сквада штурмовиков практически мгновенно, уйдя свечкой вверх и, с разворотом через две «полубочки», – назад, туда, откуда явились.
Они улетели, освободившись от боезапаса, составлявшего половину их полетного веса. Всего лишь несколько секунд потребовалось кассетам, чтобы щедро разбросать бомбы. Тем временем из-под оранжевых куполов геодезической станции потекло нечто блестящее.
Не потекло, это мне только показалось, что потекло. Фильтр мешал. На самом деле – побежало.
Пресловутые термиты кровернов, многоцелевые роботы размером с собаку.
Там все-таки была засада! Может, весь лес ими кишмя кишит. Молодцы штабисты, предусмотрели, держали наготове тяжелую авиацию!
А на том берегу… На том берегу!..
Если бы лес был нарисован на стекле и потом кто-то пшикнул на картинку плавиковой кислотой… Или если бы стекло швырнули в кипящую сталь…
Все, что я видел, стремительно потекло вниз, растворяясь в жирном фиолетовом тумане. Потом силуэты деревьев подросли. Превзошли почти вдвое свою первоначальную высоту. И исчезли в жарком мареве.
Озеро пыхнуло клубами пара, будто в него уронили уголек размером с астероид.
Милйтум запиликал и сообщил, что температура воздуха близка к критической. Он, видите ли, вынужден задействовать дополнительное охлаждение. Казалось, мне прямо в позвоночный столб заливают жидкий гелий. Ноги чуть не отнялись.
Однако уже совсем скоро я почувствовал себя как в сауне. Морозилка экоброни работала вовсю, но даже ей приходилось нелегко. Если бы у меня в руке была сырая индейка, на тот берег озера я принес бы уже жареную. .•: Хорошо, что индейки не было, – все равно пожрать мне бы не дали, пришлось бы выбросить.