Консул Содружества
Шрифт:
Но когда моя девчонка начала тихонько хныкать, испугавшись этих информационных гогов с магогамй, я довольно беспардонно растолкал говорливых долбодятлов и надушенных пигалиц локтями и пошел своей дорогой.
Отойдя на безопасное расстояние, я обернулся.
Чен Молчун как раз выходил из свинцового капонира службы биоконтроля. Естественно, весь этот беспрерывно болтающий муравейник двинулся к нему, старательно вытягивая навстречу новому герою щупальца трехмерных сканеров.
– Кажется, они не на того нарвались, а, красавица? – спросил я у моей
Ребенок, словно понимая, о чем я, ясноглазо улыбнулся и проагукал мне что-то на своем младенческом диалекте интерлингвы.
* * *
В госпиталь флота я, конечно, не пошел – пусть там лечатся эти флаинг-придурки.
А пошел я в свой родной пехотный госпиталь. И хотя моя девчонка вроде бы к пехоте не относилась, я чувствовал, что там ей будет лучше.
– Меня зовут Аля Лаура Оман. Меня назначили лидер-врачом вашей девочки. Я только что прочла ее файл с «Корморана». Конечно, я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы побыстрее отыскать ее родителей или хотя бы дальних родственников. А до выяснения личности она будет находиться в желтом отделении под моим присмотром.
– А если личность так и не выяснится?
– Не может этого быть! Думаю, к завтрашнему утру мы будем знать о ней все.
– Значит, мне можно будет завтра утром зайти?
– Конечно можно. А сейчас, уважаемый господин…
– Серж. Серж ван Гримм, – подсказал я, пожирая ее глазами.
– Да-да, господин ван Гримм. А сейчас я должна вернуться к исполнению своих прямых обязанностей.
– А можно я еще сегодня вечером заскочу? Может, что-то уже выяснится?
– Если это для вас так принципиально – заходите, – бросила уже на ходу Аля Лаура.
Она ушла, а я остался стоять у входа в приемное отделение истукан-истуканом. Таких красивых женщин я видел раньше только по видеокубу. А вживую – никогда.
Волосы до плеч, чудо из густого солнечного света.
Каштановые брови – как две норовистые кометы.
Даже не намекающие на чувственность губы. Губы, равнодушные к поцелуям.
Взгляд сразу в душу. От такого взгляда, я думаю, млеют даже киборги. Вот что это за взгляд.
Походка доктора Али Лауры Оман была быстрой, летящей, пластичной. Я слизывал взглядом ее тень, бежавшую за ней по больничному коридору.
Мне хотелось расхохотаться. Или заплакать. Или застрелиться тут же, от невозможности преодолеть разделявший нас стеклянный барьерчик.
То есть физически-то я мог перескочить через этот барьерчик. Или, например, разбить стекло. Но я совершенно твердо знал: это не приблизит меня к Але Лауре Оман ни на сантиметр. Я вспомнил плешивого доктора Леви. Какими все-таки разными бывают доктора!
В душе у меня все перевернулось. Мне даже начало казаться, что весь этот Глокк – не впустую. Пройти через ад было необходимо, чтобы в конце концов оказаться в приемном отделении.
На негнущихся ногах я вышел из госпиталя. И сразу же попал в железные лапы наших
Эти сволочи хотели знать все. Как любил напевать мой папа, монстр военной инженерии:
From my first cigarette Till my last dying day [9] .
Пожалуй, офицеры Особого отдела были даже хуже журналистов.
– Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с человеком, выдававшим себя за Чаку Дюмулье?
– На каком основании сержант Гусак передал вам командование взводом?
9
С моей первой сигареты до последнего дня (англ.).
– На чем основывается ваша уверенность в том, что вы ранили кроверна?
– Как именно вам удалось достичь пехотного катера?
– Не кажется ли вам странным повышенный коэффициент выживаемости вашего взвода?
Те же дурацкие вопросы. Только, в отличие от щелкоперов, растолкать особистов локтями мне не светило…
Когда я, наконец, выбрался на волю из кабинета капитана Арагве, мебелированного в лучших традициях школы «пустого дизайна», была уже глубокая ночь. Навстречу мне топали рабочие третьей смены с красными от привычки к кофеиновой инъекции глазами.
Вроде любому нормальному человеку на моем месте было бы ясно: нужно идти в родную казарму и делать бай-бай. Но, видно, от нормального человека во мне осталось после Глокка всего ничего.
Итак, я снова отправился в пехотный госпиталь.
– Доктор Оман? – спросил меня дежурный медрат, сдерживая зевок. – Она в желтой палате. Ночное дежурство. Но туда нельзя! Там рядом операционный блок!
– Так будьте добры вызвать ее сюда!
– Не имею права. Ее приемные часы окончились. А дежурство началось. Она не имеет права покидать палату еще три часа.
– Что же мне делать?
– Ждать утра. Пока у нее снова начнется приемное время.
– А во сколько оно начнется?
– В двенадцать по местному.
– Ничего себе!
– Если хотите – можете прикорнуть здесь, на креслах. – У медбрата буквально слипались глаза, он и сам был не прочь прикорнуть.
– Уж лучше тогда в казарму.
– Ну, мое дело предложить, – пожал плечами медбрат.
– Послушайте, – снова завел волынку я, щурясь от света ламп-бактериофагов. – Я Серж ван Гримм.
Мне срочно нужно увидеться с доктором Оман. Я ту кое-что узнал про найденыша, ребенка с планеты Глокк…
– Ван Гримм? Серж ван Гримм? – Сонливость медбрата как рукой сняло. Он заулыбался во всю пасть и даже вскочил с места. – Как я вас сразу не узнал? Я ж полчаса назад видел вас по кубику! Вы у нас теперь топ-десять недели! Господи, как я рад! Наш парень, простой пехотинец – и в «Глобальных вестях»! Скажите, могу ли я вам чем-нибудь помочь?
Я понял, что нужно срочно осваивать роль героя, не то – прощай Аля Лаура. Если бы я знал, какую службу сослужит мне эта «роль героя»!