Консультант по дурацким вопросам
Шрифт:
Выхода не было.
Ночь там, что ли, на той стороне, подумал он. Почему такая тьма впереди? Точно ночь! А чего, «южане» теперь самостийные — кто их еще признал, кроме нас, вроде бы Науру? Вот они и перевели стрелки на это… Наурийское время!
И тут машина прямо из тоннеля въехала в стену дождя.
— Ё-моё… — только и сказал Миша.
Через секунду их совсем залило, хоть езжай по приборам, но запечатлеть в памяти картинку он успел. Это был какой-то другой мир. Справа — отвесная скала. Слева — обрыв. Над обрывом в танковом окопе уютно пристроилась — Миша с трудом поверил глазам — настоящая БМП-3, стволом на юг. 58-я
Южная Осетия встречала московских гостей обломным ливнем. Древняя земля Алан была серой и мокрой. Вода хлестала с неба, текла вниз по скалам. Иногда в потоках случались короткие разрывы, и сквозь них проглядывали далекие горы, у подножия которых будто прошла газовая атака — это туман в низинах казался черным. А потом все опять застилала вода.
Зато не сказать чтобы тут было душно. К моменту, когда они въехали в Цхинвал, стало даже прохладно. Дождь чуть-чуть ослаб, и сквозь запотевающие стекла, если потереть рукавом, удавалось хоть как-то разглядеть город.
Первое впечатление было жуткое. Город выглядел не разбитым, не разрушенным, нет… Безнадежно испорченным. Сплошные дыры в асфальте и дыры в стенах. Раскрошенные дороги и простреленные дома. А по улице медленно брели мокрые и пришибленные люди.
Победители.
Где я это уже видел? — подумал Миша. В Грозном! Было то же самое: ливень, серая хмарь, убитый город и зомби на улицах. Я надеялся, что дождь пройдет, и картинка изменится, но все осталось как было.
Неужели и здесь то же самое… Неужели все было впустую?
«Газель» то петляла, то ползла, тяжело переваливаясь на колдобинах, ей навстречу так же трудно пробирались редкие местные машины — раздавленные жизнью «Жигули» с перекошенными мордами и отвисшими багажниками.
С заднего сиденья доносилось убитое молчание. Оно толкалось в затылок, но Миша не хотел оборачиваться. Что он мог сказать ресёрчеру — да, понимаю, ты это тоже видел в Грозном, а чего ты хотел, война всегда одинакова?..
— Гостиница «Алан»! — провозгласил водитель. — Э-э, гляди, первый этаж уже совсем починили!
Машина остановилась, скрипя всеми членами — похоже, и ее здесь доконало. Миша открыл дверь, но не двинулся с места. Ему не хотелось глядеть на полуразрушенную гостиницу. Ему нужно было несколько секунд, чтобы собраться с духом. Просто сказать себе: хватит рефлексировать, пора работать. Тогда он бодро выпрыгнет наружу и бодро начнет действовать. Вдох-выдох…
И тут кончился дождь.
Глава 2
КВАНТ МИЛОСЕРДИЯ
Сцена 9.3
«УЛИЦА У ДОМА»
Экст.
Массовка: грузинская пехота — 20.
Военная техника: танки (грузин.).
— Не понимаю, — сказал ресёрчер. — Наблюдатели, которые тут были в прошлом году и не сумели найти следов массовых разрушений… Я сейчас вижу эти следы — по крышам. Прямо отсюда вижу…
Они стояли на холме над городом и смотрели вниз. Действительно, отсюда были прекрасно
А вокруг города все цвело — розовым, красным, голубым, синим по зеленому, — тут бы не про войну, а про любовь кино делать. Если, конечно, не обращать внимания на характерные раны в стволах деревьев. Если не думать о том, что каждый ерундовый кустик, такой красивый, буйно радующийся жизни, может скрывать под собой взрывоопасную железяку.
Голова кружилась от запахов кавказского лета, хотелось присесть где-нибудь у воды, а потом шумно упасть в нее, но это желание мигом отбила табличка: «Внимание! В связи с тем, что на дне городского озера находятся неразорвавшиеся снаряды, купание строго запрещено!»
Привела в чувство. Напомнила, где ты.
— Либо наблюдатели до города не доехали, либо… Что-то другое, — сказал Миша.
— Не понимаю, — повторил ресёрчер. — Они здесь были!
— Да ну тебя. Не трави душу.
Миша очень старался не думать плохо о международных наблюдателях — просто из принципа, ну ведь не все люди сволочи. Ему уже рассказали, как вели себя тут цивилизованные европейцы. Восьмого августа, когда начался второй обстрел города, в ворота цхинвальской миссии ОБСЕ, располагавшейся в частном доме, постучали женщины с детьми. Подвал здания миссии, в отличие от соседних домов, был сделан весьма прочно и был достаточно глубоким. Женщины просили спрятать в подвале хотя бы только детей.
К людям вышел глава офиса Гржегоржи Михальский.
«Это миссия ОБСЕ, а не бомбоубежище, пошли вон…» — сказал гордый лях и захлопнул ворота…
Он считал, наверное, что грузины вот-вот заглянут в гости. А хрен ему. Цхинвал выстоял. Хотя досталось городу по полной. Развалины и пепелища встречались тут повсюду. И уцелевшие дома можно было считать таковыми лишь условно. Миша не видел еще ни одной девятиэтажки, на верхних этажах которой не было пробоин от снарядов. Вообще ни одной, он уже нарочно искал: все оказались дырявые… Точно в центре Цхинвала, на углу улиц Сталина и Пушкина (добро пожаловать на Кавказ), стоял самый престижный дом города, в котором жила местная верхушка еще с советских времен, — теперь его украшали обугленные окна и характерные дыры. Старинный «еврейский квартал» оказался уничтожен системами залпового огня полностью: одни стены и больше ничего… Свежеотремонтированное здание Юго-Осетинского университета (ремонт закончили как раз в мае прошлого года) второй раз уже не починишь — оно практически не существует. На том, что от него осталось, сохранилась надпись «медсанбат» и стрелочка, указывающая направление. Здание парламента тоже в состоянии нестояния. И так везде.
Если какой-то наблюдатель этого не наблюдал — бог ему судья.
Но самое тягостное впечатление на Мишу произвели не разбитые гражданские здания, а казарма российского миротворческого батальона. Он еще не подобрался к ней вплотную — для этого нужно было особое разрешение, — но издали посмотрел и только головой покачал. Первое, что вспомнилось, — фотография «Дома Павлова» в Сталинграде. Грузинские танкисты, чей маршрут лежал как раз по дороге мимо казармы, считали за честь довернуть башню — и жахнуть. Чтобы знали русские оккупанты, с кем имеют дело.