Консультант
Шрифт:
— Успокойся, я сейчас поставлю тебя на землю, — услышала я знакомый голос. Это был Олав.
Несколько секунд он подождал, пока я расслаблюсь, и поставил меня на ноги.
— Что ты здесь делаешь? — ледяным тоном спросил он.
— Я ухожу.
Нет смысла скрывать правду, раз меня поймали.
— Нет, не уходишь. — рявкнул он. Крепко сжав мою шею рукой, он наклонился ближе и вдохнул запах моей кожи. Под его рукой мне стало тяжело дышать, а в груди и в животе все ещё были тупые ноющие отголоски боли от удара об его плечо.
— Убьешь меня?
— За то, что ты надела мою рубашку? Нет. — Он внимательно
Я отстранилась и попыталась понять, желает ли он мне зла и отпустит ли, если я попрошу. Очень попрошу.
— Тебе не стоило приходить сюда, — продолжил он. — Бессмысленный риск. Да и тебе не понравится то, что ты увидишь. Но я сейчас не могу уйти. Скоро меня сменят, и я отвезу тебя домой. Или за тобой приедет мейстер.
— Нет, не приедет, он ночью разбил машину. Я могу уехать. Сейчас! — Я уверенно направилась к грузовику и даже залезла в кабину, кинув на соседнее кресло свою сумку. Олав не спешил меня останавливать, но шел следом, и когда я посмотрела на него полными мольбы глазами, опять нацепил на лицо свой изучающий покерфейс и схватился за дверь грузовика.
— Дай ключи, пожалуйста. Я оставлю машину в Новоселовском, вы ее сможете потом забрать. Отпустите меня, и я обещаю, что никому ничего не скажу. — Из глаз полились слезы, ведь мне казалось, что Олав был не так жесток ко мне. Не как к ничтожному куску мяса. Что между нами, на секунду, но промелькнуло что-то. Что он может дать мне шанс. Я беспомощно ударила руками по автомобильному рулю и, прикусив нижнюю губу и глотая слезы, глазами искала ещё хоть какое-то спасение.
— Там в баке бензина даже на треть пути нет. Глупая, вылезай из машины и иди за мной. — Он развернулся и пошел в глубину склада.
Я неохотно выбралась из грузовика и поплелась за ним, надеясь, что меня хотя бы покормят перед смертью. Желудок, получивший удар плечом, протяжно ныл будто от безысходности. Уставшие ноги в чужих ботинках заплетались, и я не понимала, куда и зачем я иду за Олавом.
В дальней части склада оказалась комната, похожая на комнату отдыха на ферме. Из-за спины Олава я рассмотрела, что на диване лежала и, кажется, безмятежно спала девушка. Та самая из эскорта, которая сопровождала его за ужином.
Видимо, далеко она не уехала, грустно подумала я, печально осматривая убранство своей будущей тюрьмы через дверной проем. Но тут мой взгляд упал на руки девушки. На предплечье алел след от зубов, вокруг которого расползался будто инопланетный цветок фиолетово-красного синяка.
— Это ужасно, — тихо прошептала я, понимая, что огромная гематома — это одно из последствий кровавого ужина. Мои ноги стали мягкими как вата, и я почувствовала, как отступаю назад в спасительную темноту большого склада, пытаясь заслониться какими-то деревянными ящиками, спрятаться, но не входить в эту комнату.
Олав прикрыл дверь, чтобы наши голоса не разбудили спящую, и с тяжелым взглядом направился ко мне.
— Надеюсь, вы заплатите за каждый миллилитр ее страданий! — слова сами сорвались с моих губ, и я прижала руки ко рту.
— О! Я мог бы пить ее и бесплатно! — Рассвирепев, он за секунду оказался рядом со мной и ударил кулаком в стену за моей спиной. Его окровавленная рука тут же затянулась кожей.
— Вы сами хотите быть жертвами, не оставляя нам выбора, делая из нас извергов. Зачем ты приехала сюда?! Ты могла умереть уже десятки раз за эти сутки. Ты явно хочешь расстаться с жизнью. Господи, ты могла же выбрать любой другой способ, и все же хочешь быть съеденной заживо. Ты даже не нанесла мазь, которую я тебе дал. Я учуял твой порез на руке, как только ты открыла эту долбаную дверь.
Он схватил меня за руку и протащил волоком к комнате, где лежала несчастная девушка.
— Смотри на нее. — Он сжимал мою руку так, что на глаза выступили слезы. — Мне не пришлось бы это делать, если бы она жила своей жизнью по ту сторону стены. Но она пришла сюда по своей воле, шпионила за нами. Вам стоит спуститься со своего высокомерного пьедестала в реальный мир!
— Прости, прости меня! — закричала я, и он отпустил мою руку. Слезы катились у меня из глаз. Олав легко поднял меня на руки и вышел из комнаты, прикрыв дверь ногой. Пройдя пару метров, он усадил меня на стопку деревянных ящиков и встал рядом, чтобы наши глаза были на одном уровне.
— Что же ты себе напридумывала за день, проблема. Сама хрупкая как из бумаги, а упрямая как таран. Ну что было не понятного в словах: «Не выходи из дома»? — Он обхватил руками мое лицо и вытер слезы большими пальцами. — Почему ты просто не делаешь то, что тебе говорят?
— Но я не знала, чего вы хотите. Думала, вы не дадите мне уйти. — Охрипшим голосом сказала я, положив ладони на его запястья. — У вас слишком много секретов, которые я теперь знаю.
— Ты забыла? Мы же на одной стороне. К черту топор войны, помнишь? Да, с запасным выходом вышло не очень, но, я знаю, что ты не из болтливых. И про шлюх ты бы тоже не стала никому говорить, потому что ты и слово то это стесняешься сказать.
Олав попытался обнять меня и положил подбородок мне на макушку, чтобы унять мои затихающие всхлипы. В груди диафрагма делала последние попытки подпрыгнуть, но захват его крепких рук работал как спасительный якорь, а спокойные слова добивали меня, превращая в безвольное тело. Я превратилась в жертву собственной глупости, с виноватым видом взирающую на то, где она оказалась сейчас. Слова на записи были не обо мне, а о другой. Интересно, что же она натворила?
— Ты все узнаешь, когда придет время. — Разжимая крепкие объятья, продолжил Олав. — А до тех пор, постарайся сохранить свою жизнь. Хотя бы посмотри на это под таким углом: если ты погибнешь, работу комитета на многие годы признают провалом, и объединению будет нанесен непоправимый ущерб. — Он сел рядом со мной, и, достав яблоко из своего кармана, предложил его мне. — Прости, что накричал на тебя. Но ты даже не представляешь, какой опасности себя подвергаешь, разгуливая по резервации. Даже днем.