Консуммация в Момбасе
Шрифт:
— Tamakeri — это сексуальный фетишизм, при котором мужские яички подвергаются насилию.
— Джей! — восклицает он, — ты наделена оперативной памятью курицы. Помнишь только последние десять минут.
Удивлённо поднимаю брови.
— И не гримасничай, — шипит Энди. — Забыла о своих постоянных угрозах болбастингом? Ballbusting и tamakeri — это одно и то же. А самое главное — ты же хочешь ребёнка от меня, и тогда о каком насилии над яичками ты толкуешь?! Ты полная идиотка! — кричит он.
— Милый, —
— Ага… ты хочешь нанести им моральный вред? — орёт Энди.
— Не ёрничай. За отвратительное поведения твои яйца будут пороты леопардовой плёткой. Так же как и страпон, я не забыла взять её из Москвы. Когда мы приехали сюда, в первый же день ты лупил свою жену ремнём. Просто так тебе это не пройдёт. Я хочу, чтобы ты запомнил на всю жизнь: в нашей семье секут только мужа.
— Джей, перед венчанием следует поститься, а ballbusting в пост — это харам. Более того, харам зульми, совершение которого наносит вред другим людям, кроме совершающего. Понятно?
— И кто же эти другие люди?
— Джей, ты всё больше приближаешься к глупым морским собачкам. Могла бы догадаться, что «другие люди» — это эвфемизм, а имеется в виду твой господин, то есть я. Короче, совершивший харам зульми, будет прощён Аллахом лишь в том случае, если простит пострадавший. Чего я никогда не сделаю, — хихикает Энди.
Молчу. Жду, какую ещё ахинею придумает мой муж. Долго ждать не приходится.
— Джей, любая самка мечтает — пусть и на бессознательном уровне — заполучить для своего потомства гены от выдающегося самца. При определённых условиях я готов предоставить тебе такую возможность. Однако тамакери среди этих условий не значится, — поучительным тоном изрекает Энди. — Горизонт любой женщины узок, что обусловлено биологически. Судьба каждой женщины — это страх потери: потери мужчины, детей, домашнего очага… — продолжает разглагольствовать он, — по сути, все женщины идиотки, ну, в хорошем смысле. И ты, Джей, никак не можешь быть исключением.
Всё, хватит! Через брюки хватаю его за яйца.
— Let’s not discuss it now, darling. I’m so tired. Just fetch the lash и быстро раздевайся! — приказываю мужу.
Он подчиняется, достаёт из моей дорожной сумки леопардовую плётку — знает, что его ждёт в противном случае. Даю ему сорок strokes. I hold his cock with one hand and with the other spank him. After that, I lash him hard. Это самый простой путь сделать мужа послушным и добрым.
Потом мы занимаемся классическим сексом. До позднего вечера. И пьём похожее на молоко пальмовое вино.
5. КОНСУММАЦИЯ, HEAT AND DUST
До венчания остаётся два дня. Энди говорит, что надо придерживаться воздержания и соблюдать пост. Обедать идём в Old Mombasa на Кибокони роуд,
После обеда Энди занимается улаживанием формальностей в Holy Ghost Cathedral. Я же иду сначала в скверик на соседней улице, потом спасаюсь от жары в «Aroma Caf;», где поглощаю the fresh juices.
Вернувшись в отель, мы некоторое время приходим в себя под кондиционером. Остыв, Энди принимается философствовать:
— Джей, жизнь — это борьба с разнообразием. Когда разнообразие побеждает, то наступает смерть. Разнообразие — это обман и ложный выбор, ведь мы заинтересованы в сохранении жизни. Поняла?
— Ага… — отвечаю, лишь бы отвязаться. Однако Энди не унимается и продолжает нести околесицу:
— Половое распутство — это грех против собственного тела. Тесны врата и узок путь, ведущий в райскую жизнь, и немногие находят их.
Не могу удержаться, начинаю дико ржать.
— Милый, посещение Собора… плохо сказывается на твоей психике, — с трудом выговариваю сквозь смех. — Или это у тебя от жары? Но, скорее всего, ты притворяешься, правильно?
Огорчённый, что его раскусили, Энди обиженно замолкает. Целую его в щёчку. Оставшееся до ужина время мы занимаемся любовью. Всё-таки мы сторонники «69», а не «66» или «99». В сексе Энди очень хорош. Я всегда любуюсь его телом, мне приятно касаться мужа руками, я знаю вкус самых интимных его кусочков. Чтобы не потерять такое чудо, надо периодически напоминать who is in charge: и в сексе, и в семейной жизни. Поэтому после ужина я говорю:
— Милый, надеюсь, ты не забыл наш брачный контракт. Венчание венчанием, а брачный контракт — это святое. Сегодня суббота, и нам следует озаботиться исполнением одного из его важных пунктов. По-моему, Энди привык к моим субботним упражнениям с плёткой и даже сам этого хочет. Однако пока не готов признаться.
Ближе к полуночи я начинаю teaching.
— Okay! Today I’ll count for you. And you will focus on your own impressions. Long journey ahead… — говорю прежде, чем приступить к порке.
— И сколько ты намерена считать? — спрашивает он.
— It depends on… это зависит от твоего поведения. Если в Момбасе ты готов полюбить пеггинг, то можешь рассчитывать всего лишь на тридцать strokes.
Энди молчит. Молчание знак согласия. Улыбаюсь, ха! всего лишь тридцать strokes… однако деру очень больно. Он орёт: «Don’t hit me anymore!» Объясняю ему, что именно так наказывают idiotic husbands, которые не любят пеггинг. В конце спрашиваю:
— Что надо сказать после teaching in Mombasa?