Контакт на случай ЧП
Шрифт:
Продавщица, кажется, улавливает мои сомнения, и несмотря на то, что я уже оплатил чертово украшение и пришел сюда, только чтобы его забрать, спешит завершить сделку:
– Расскажите мне о ней. Как вы поняли, что она – та самая?
Разумеется, я знаю, о ком она говорит, но на ужасающую долю секунды у меня в сознании всплывает совсем другой образ. Образ первой, «той самой».
Я все понял в тот самый момент, когда впервые увидел ее. Она стояла у дорогого ресторана, держа ногу какого-то незнакомца, как если бы он был лошадью, и соскребала
– Мы познакомились в баре, – говорю я. – Она зашла выпить после работы со своими коллегами, я – со своими. Наши компании сидели рядом. Мы столкнулись локтями, слово за слово…
Умолкаю.
Мне и раньше задавали этот вопрос, но только в этот раз я вдруг понимаю, как скучно звучит мой ответ.
Впрочем, продавщица – мастер в своем деле, поэтому растроганно вздыхает в ответ на мою слабенькую историю.
– Самое лучшее начало! Тихое, прямо посреди повседневной жизни, когда еще даже не понимаешь, что произошло.
Надеюсь, она права. Скорее всего, так и есть, потому что я по себе знаю, что другие встречи, ни капельки не тихие, когда тебе кажется, что ты точно знаешь, что именно с тобой случилось… они оставляют след. И когда начинаются, и когда заканчиваются.
Но если тебе очень, очень повезет, находится кто-то, кому под силу сгладить твои прошлые ошибки, кто-то, кто подождет, пока воспоминания и боль утихнут.
Мне очень, очень повезло.
Я готов начать сначала. Это мой второй шанс.
– Я беру это кольцо.
– Замечательно! – В голосе продавщицы достаточно облегчения, чтобы понять: она беспокоилась, не начну ли я спрашивать, как вернуть деньги за покупку онлайн.
Я тоже беспокоился, пускай только на миг.
Впрочем, мое настроение только улучшается, когда я выхожу обратно на Пятую авеню под звуки Silver Bells. Небо становится того чудесного густого серого цвета, который обещает всем, кто остается в Нью-Йорке на праздники, настоящее снежное Рождество.
Крепко держу пакет с кольцом и шагаю по улице обратно, на ходу принимая маленький стаканчик из «Старбакса» от бариста с подносом. Там больше взбитых сливок, чем кофе, что, признаюсь, меня радует. А вот без перечной мяты я бы обошелся.
Убеждаю себя, что просто разнервничался, только и всего. Завтра вечером я задам любимой женщине самый важный вопрос в моей жизни. Она ответит «да».
И у меня станет на один повод больше любить Рождество.
5. Кэтрин
23 декабря, 11:27
Папы не стало в Рождество.
Не в «рождественское время года» – спасибо, дурацкая Silver Bells [10] , – а прямо день в день. Двадцать пятого декабря, девять лет назад.
Умом
10
В песне есть строчка Here is what Christmas time means to me, которая переводится как «Вот что для меня значит рождественская пора / рождественское время года».
Не думаю.
Если рассуждать логически, то совсем не важно, в какой именно день папа отпустил свою боль и поддался раку.
Но все-таки дата имеет значение. То, что все случилось именно в этот день, кажется особенно жестоким, потому что в декабре воцаряется особое чувство обратного отсчета.
Адвент-календари. Бумажные гирлянды, которые делают дети. Доски у баров, где мелом написано: «Всего шесть дней до Рождества!»
Потому что ничто так не передает атмосферу праздника, как крылышки за пятьдесят центов, видимо.
Это я к чему: целое время года устроено вокруг марша навстречу Рождеству. Для меня это – как часовой механизм на бомбе моей скорби.
Отсчет до дня, когда мне точно станет больнее всего.
Год за годом я убеждаю себя, что на этот раз будет легче, чем в предыдущий. Возможно, это действительно так. Есть какое-то приятное смирение в уверенности от мысли, что если я пережила прошлый год, то и с этим справлюсь.
С такой точки зрения «отсчет», возможно, даже мне на руку. Дает время подготовиться.
В теории, по крайней мере.
На практике – ничто не в силах подготовить меня к волне воспоминаний, накатывающей в Рождество. Как заново прожить те последние, прощальные минуты? Когда папа не смог больше терпеть.
В общем.
Рождество – отстой.
Но знаете, что смешно? Папа обожал Рождество.
Я знаю, что вы скажете: многие любят Рождество. Но папа его действительно обожал. С таким энтузиазмом, на который способны разве что эльф Бадди в исполнении Уилла Феррелла и дети в возрасте до десяти лет. И когда-то давным-давно я любила Рождество, потому что его любил папа – а папа это все, что у меня было.
Я выросла в Форт-Уэйне, в уютном тупичке, который, наверное, был миниатюрным пригородным раем в пятидесятые, когда его только отстроили. Увы, к моменту моего рождения там все уже было слегка потрепано. Деревья неумолимо подгнивали, улицы были все в выбоинах, а краска на большинстве домов облупилась.
Но все равно это было такое местечко, где каждый косил газон и пропалывал клумбы. И, что еще более показательно, если у тебя вдруг не получалось покосить газон из-за двойной смены на работе, твой сосед косил его за тебя. А когда дядюшка этого соседа оказывался в больнице, ты костьми ложился, чтобы вернуть услугу.