Контакт

Ривендж Алекс

— А я вот что думаю, — Том достал из кармана свои железячки и попробовал их как-то соединить, — надо было покрыть пол слоем стекла: смотрите, как металл проело… А ты как думаешь, начальник?

Ши поднял голову, с неохотой отрываясь от дисплея.

— Бросайте разговорчики и начинайте работать. Надо проверить его рефлексы. Том, готовь сетку…

Сонный опустил щупальца и расслабился. Они не ответили. Скорее всего — не могли простить убийства. С преступниками ведь никто не разговаривает… Ему стало тоскливо. Неужели они ставят свой закон выше того, что у них гость из другой цивилизации? Это вызвало у него

уважение — но и досаду. Хорошо, что они такие, но что делать ему? Второй раз за всю историю между цивилизациями мог бы получиться контакт, но в первом случае инопланетяне оказались невероятно обидчивыми и сами пошли на скандал, который может еще закончиться чем угодно, а эти, с их принципиальностью, ослепли и оглохли. Хоть бы удалось передать две строчки своим… Хоть две строчки!

Соня лег на пол лицом к стене и отвернулся. Он ощущал на себе взгляды двуногих, и ему делалось все тоскливее. Ну пусть судят, пусть наказывают, пусть даже казнят, но выслушают и дадут связаться со своими, чтобы те могли доказать, что на их планете живут не только дураки. Может, тогда и над ним сжалятся, сочтут смягчающим обстоятельством то, что он напал на двуногого, находясь в беспамятстве…

Только бы выслушали!

— Надо же, спать залег, — покачал головой Том. Железки в его руке скрепились, и он старался теперь приладить к ним и третью.

— Ну что ты хочешь — зверь! — Дэн нацелил на лежащего монстра фотоаппарат.

— И все равно я бы так не смог: схватили, притащили невесть куда, а он даже все вокруг себя не обнюхал.

— Я думаю, — отозвался Ши, — нюх у него слабее нашего раза в четыре, слух — в два, зрение — тоже, но оно у него сумеречное.

— Угу… Ночи, значит, ждет, чтобы все облазить… — заключил Дэн.

— Ну что, с сеткой сейчас будем, или подождем, когда он проснется?

— Брось ему сперва мяска.

— Так он же, гад… сытый!

— Ничего. Важна его реакция… Постой, он, кажется, встает.

Они смотрели, и их взгляды неприятно щекотали спину, бросая безмолвное обвинение: «убийца!». Сонный поежился. От тоски перед глазами начал сгущаться туман. Уйти бы отсюда, забыть, забыться…

Веки поползли вверх, и он понял, что находится на грани нервной перегрузки, которую может снять только сон. «Нет, не так. Не сейчас», — решил он, нехотя приподнимаясь. Разумеется, выспаться было надо, иначе на разговоры и на сам суд просто не хватит сил. Но не тут, под сверлящими взглядами. Сил было мало: сказывалось длительное голодание. Нет, без сна не обойтись…

Сонный встал и вцепился в край прежней ловушки. Металлическая коробка поддавалась с трудом, но все же двигалась. Развернув ее на тридцать градусов, Соня сделал первую передышку.

Ну хорошо, если суд будет открытым, ему предоставят слово, и он попросит то, что хотел. А как же быть с теми уцелевшими после взрыва детьми? Куда делись они? Можно, конечно, надеяться, что за ними поухаживают, но Сонный почему-то в этом сомневался. Судя по всему, эта раса отличалась суровостью, а воспитать нормального ребенка можно только лаской. Сам Соня был в свое время ею несколько обделен: одна его мать занималась наукой, совершенно забыв о своем чаде, другая… умерла слишком рано; так что многие потом считали его тупицей. Но то были свои, а что можно ожидать от Чужих, способных делать вот такие страшные камеры? Если бы не

космические корабли, Сонный решил бы, что попал к дикарям. Но и так ему в голову то и дело лезли воспоминания о зверствах старых законов, и ему казалось, что вот, через некоторое время сюда войдет выкрашенный зеленым лаком палач, и… фантазия нарисовала ему картинку настолько жуткую, что по всему телу прокатилась судорога. Чтобы хоть какое-то время ни о чем не размышлять, он снова вцепился в ящик. Воображение придало ему силы: через некоторое время он повернул ящик так, что туда можно было спрятаться.

Сонный нырнул в свое убежище и лег, закидывая на бок поврежденное щупальце. «Молочник» уже затянулся, но верхний слой был еще слишком тонок, и его содержимое могло снова начать течь. Соня закрыл глаза и увидел перед собой зеленого палача, так ясно, как будто бы тот действительно находился рядом. Испуганно раскрыв их снова, он убедился, что в камере больше никого нет.

И все же он был не один: с ним теперь поселился самый гадкий из соседей — страх…

22

— Что я должен делать? — спросил Бриджвуд, вертя по привычке в руках брелок-талисман.

— Ничего особенного. С одним из охранников произошел несчастный случай, так что его нужно заменить.

— Несчастный случай? — насторожился Бриджвуд.

— Да. — Варковски быстро прикинул, какая из формулировок подошла бы лучше. — На него случайно пролилась кислота. Никто не виноват — просто несчастный случай. От тебя потребуется немногое: наблюдать за порядком в лаборатории и вовремя дать знать о какой-нибудь поломке или попытке существа вырваться из загона. Теоретически никаких неожиданностей не предвидится, но порядок есть порядок.

Бриджвуд надел кольцо брелока на палец и покрутил. Что именно подсказал ему закрутившийся цветной «волчок», неизвестно, но после недолгого раздумья пилот дал согласие. Его последняя реплика почти утонула в шуме чьего-то скандала: неожиданно распахнулась одна из дверей, и пронзительный женский голос заполнил собой все помещение.

— Ты мерзавец, Алан! Можешь считать, что наша помолвка расторгнута! — Синтия швырнула в жениха попавшейся под руку подушкой.

— Но постой, дай мне сказать!

— Ничего не желаю слышать! Ты — продажная тварь! Ты — идиот! Ты — не мужчина, наконец! Зачем ты продался моему папаше? Ты что, не понимаешь, для чего ему нужно это животное? Ты хоть знаешь, как называется эта лаборатория?

— Но, Синти! — Алан перепрыгнул через кровать и постарался поймать девушку за руку. Синтия вывернулась, задев его по носу взметнувшейся в воздух копной волос, и бросилась к двери, выбивая ее плечом.

— Я ничего не желаю слышать! Маньяки! Психи! Убийцы! — бесновалась она.

Неожиданно на глаза ей попался Варковски. Синтия развернулась к нему, оскалив зубы.

— Ага, и ты здесь? Чудесно… Весь паноптикум в сборе!

— Синтия! Стой! — скользя по свеженатертому паркету, в Алан вылетел коридор.

Искаженное злостью лицо Синтии казалось ему прекрасным как никогда.

Эдвард сплел руки на груди, наблюдая за сценой издалека. Любые моменты человеческой откровенности были ему интересны. Чтобы использовать чужие слабости в интересах своего дела, нужно в первую очередь научиться «знать их в лицо».