Контакт
Шрифт:
— Не знаю. Я сказала — Рипли показалась мне обыкновенной двуногой. Ну, она, конечно, не такая веселая, как они, зато умеет принимать решения и их менять, то есть, она умнее многих из них. А угрюмость и замкнутость — это все от болезни и оттого, что она все еще к нам не привыкл а… Вот видели бы вы ее вдвоем с девочкой — даже ее уродливость перестает бросаться в глаза. Она умеет быть такой нежной! Вот только веселые игры у нее совсем не получаются, но она обещала научиться.
— Шеди, ты сама еще ребенок или глупа, как двуногие. Эти существа — хитрые
— Но зачем?
— Не строй из себя тупицу. Я уже говорил — оружие может их заинтересовать. По правде, мы сами долго спорили, не стоит ли выведать у нее устройство этих их механических убийц, но пришли к выводу, что лучше не знать этого и самим. Где есть один посвященный — будет и десять. Где десять — там десять раз по десять, и так далее. Нам не нужна искусственная смерть, тем более накануне Большого Поединка.
— Она не скажет. Я ее попрошу, — серьезно предложила Шеди.
— Не смеши меня, дитя. Только жесткий контроль сможет предотвратить трагедию. И я хотел бы узнать, не вертелись ли вокруг нее подозрительные особи?
— Нет, с ней общаемся только мы с Сэд.
— Между прочим, ваша Сэд несколько раз высказывалась сочувственно по отношению к Оппозиции.
— Наша профессия — сочувствовать всем, кому плохо, — возразила Шеди.
— Ах, да, — Большое Эхо глухо хохотнул. — Вы же Сестры всех несчастных! Так посочувствуйте тем невинным, которые могут пострадать от вашей глупой доброты. Короче, я даю тебе постоянно действующий передатчик. Второй должен быть надет на инопланетянку. В него вмонтировано взрывающее устройство. Если вас не будет в течение нескольких часов на месте без нашего ведома, произойдет взрыв. Ясно?
— Ясно, — опустила голову Шеди.
7
— Знаешь, мам, а Сэд сказала, что сегодня мы пойдем в открытый сад, и я буду играть с другими детьми.
— Прекрасно, — Рипли по привычке погладила Скейлси по голове. После недолгого и внезапного чувства к этому существу она вновь вернулась в состояние «удивления себе». Нет, не так-то просто выкинуть из души большую ее половину.
«Наверное, я просто сошла с ума», — вздрагивала она всякий раз после того, как Скейлси называла ее мамой, и с каждым новым часом ее ласки становились все более механическими.
Ребенку было плохо — она помогла. Чего, спрашивается, от нее еще можно требовать, кроме выполнения долга? Не искренней же и глубокой любви!
— Мама, а почему ты такая невеселая? — сделав полный круг по комнате через потолок, Скейлси ткнулась своим пятачком ей в руку, доверчиво, как маленький теленок.
— Ты не поймешь.
— Но почему?
— Ты просто еще маленькая.
— Почему? —
— Есть такие вещи, которые маленьким… — Рипли запнулась, но все же продолжила, — маленьким девочкам вообще незачем знать.
— Почему? Почему? Ага, а я знаю! Это как Кроу-Бар начал тереться об Сэд, а она закричала, что здесь рядом дети… Ты тоже хочешь об кого-нибудь потереться, да?
Рипли рассмеялась. Да, если бы можно было не видеть этой зверской морды, Скейлси была бы забавным ребенком: хитрюжка, вредина, настоящий сорванец… разве сама Рипли не была такой в детстве?
— Да, Скейлси. Мне действительно… не об кого потереться.
— А я? — Скейлси быстро завозила гладкой головкой по ее животу. — Ты ведь меня любишь, мама?
«Бедное создание, — Рипли притянула Скейлси к себе. Состоящее из очень длинных лап, щупалец, членистых хвоста и шеи — и вроде бы больше из ничего — тельце показалось ей вдруг беззащитным и хрупким. Пусть где-то во рту скрываются жуткие зубы, — Рипли удивляло, в чем тут держится ее душонка. — Она-то в чем виновата, почему я обязана ее обманывать?»
— Да, Скейлси. У меня, кроме тебя, здесь никого нет, — Рипли поняла, что неожиданно для себя сказала правду.
Пусть Скейлси — чудовище, с ней ее связывает хоть что-то. И чем она хуже тех же двуногих чудовищ из Компании? Несчастный безвредный ребено к…
— А теперь мы все вместе пойдем в сад, — возвестила, возникая в дверном овале, Сэд. На этот раз ее гребень был расписан невероятными лаковыми узорами.
При виде сестры Скейлси подбежала к зеркалу и приподняла свой золотистый гребешок, чтобы через секунду разочарованно отползти.
— А правда, мам, что я скоро буду такой же красивой, как Сэд? — спросила она по дороге.
Сосредоточенная на запоминании новой дороги Рипли не сразу поняла, что хочет спросить «девочка», но потом снова чуть не рассмеялась.
— Правда! И такой, как Сэд, и такой как Шеди.
— Нет, как Шеди не хочу — ее не любит ни один мужчина! — доверительно сообщила ей Скейлси. — Так Сэд говорила Кроу-бару. А у тебя есть мужчина, мама?
— Был, — неопределенно пожала плечами Рипли.
— А где он?
— Его больше нет.
— Он стал облаком и улетел?
— Да, — Рипли не хотелось вдаваться в подробности.
— Так ты поэтому такая грустная? Сэд, Сэд, я знаю, почему мама так грустит! — припустила по стене Скейлси. — Она мне сама рассказала!
Рипли вздохнула.
Ребенок, что тут скажешь…
8
Тонкая и мягкая шерсть травы переползала на выкрашенные в зеленый цвет асимметричные арки и местами — на округлую стену. Сложно было сказать, внутри ли помещения находился этот сад, или вне ее: никто не счел нужным дать Рипли архитектурные пояснения, а сама она определить это затруднялась. Здесь не было потолка как такового, но пластиковые петли арок торчали на каждом шагу, почти не оставляя места для открытого неба.