Контакты особого рода

Головачев Василий Васильевич

Лепестки «тюльпана» перестали сжимать тело Ромашина, он попытался выбраться из операторского кресла, но Филипп жестом остановил его:

— Посиди немного, отдохни. Я знаю, каково после сеанса.

Подошел Ходя и протянул Кузьме открытую бутылку с тоником. Ромашин благодарно кивнул, залпом выпил полбутылки и откинулся на спинку кресла, чувствуя облегчение. Текучий хаос геометрических конструкций перед глазами — отражение беседы с инком — стал бледнеть. Возбужденный мозг, оперирующий сложнейшими математическими преобразованиями, начинал успокаиваться.

— Он в порядке, — сказал

Кузьма сиплым голосом. — Никаких сбоев, тесты прошел блестяще, состояние всех цепей в пределах допустимых отклонений. Но эксперимент действительно проводить было нельзя.

— Я понял это еще семьдесят лет назад, — проворчал Филипп. — Успел заблокировать и отстрелить инициатор реакции буквально за несколько мгновений до взрыва.

Кузьма озадаченно посмотрел на деда.

— Этого не может быть. То есть я хотел сказать, что инициатор на месте, я его тестировал…

— Это второй экземпляр, резервный, из благих намерений он был смонтирован на случай отказа первого.

— Где-то я читал, — хмыкнул Кузьма, — что всякий раз, когда человек допускает глупость, он это делает из благородных побуждений. Итак, моя миссия закончена?

Директор УАСС покачал головой, с неопределенным сомнением глядя на внука, перевел взгляд на Ходю:

— Хасид, собирай экспертов у метро, мы подойдем чуть позже.

Безопасник ушел.

— Твоя миссия только начинается, — негромко проговорил Филипп, когда они остались одни в каверне управления с похожими на светящийся лед стенами. — Необходимо рассчитать параметры нового взрыва, который уничтожил бы «зеркала», не затрагивая метрику пространства. Ну, или почти не затрагивая.

— Вряд ли это возможно, — скептически усмехнулся Кузьма. — Параметры «зеркал» близки к параметрам «струн» метро, ты же знаешь. Изменяя одни, мы неизбежно изменим другие. Вся система метро полетит к чертовой матери!

— Вот и реши эту проблему, — обыденным тоном сказал Филипп. — Ты сможешь, я уверен. Если смотреть на «зеркала» как на хрономембраны, создающие тоннели перетекания энергии из прошлого в будущее и обратно, то поискав в этом направлении, можно выйти на эксперименты с локальным изменением мерности времени.

— Это опасная мысль, дед.

— Как сказал классик: мысль, которая не опасна, не достойна того, чтобы называться мыслью. Ты же проводил цикл расчетов по мнимым структурам, введи эти расчеты в аппарат ТФ-теории с выходом на трехмерное тело времени.

Кузьма с любопытством и недоверием заглянул в прозрачно-серые умные глаза Филиппа.

— Дед, да ты никак занимаешься теорией?

— Для поддержки тонуса, — усмехнулся директор Управления. — Чтобы не потерять форму. Ну что, согласен?

Кузьма вылез из кресла.

— Как я могу отказать, если ты просишь?

— Я так и думал. Работать будешь не у себя дома и даже не в институте, а здесь, на Тритоне. Мы смонтируем отдельный терминал для связи с Большим Умником Управления.

— Зачем? — удивился Кузьма. — В институте у меня тоже хорошая машина…

Филипп, шагнувший было к выходу, обернулся к внуку и приблизил лицо к его лицу:

— Мальчик, эта работа секретна! Никто не должен знать, чем ты занимаешься. Ни жена, ни друзья, ни родственники.

— А

отец?

— Отец знает. Но главное, чтобы не узнал Наблюдатель. Прежде чем собраться здесь, на Тритоне, мы выявили все «зеркала», следящие за «Потрясателем», и заблокировали их. Наблюдатель явно что-то готовит, и мы должны действовать быстро и тайно, чтобы если не упредить, то смягчить удар.

— Почему ты решил, что он готовит удар?

— Я передам тебе интенсионал по этой проблеме, сам все поймешь. Никому ни слова! Договорились? От этого будет зависеть не только успех операции, но и твоя жизнь. С этого момента ты будешь находиться под негласной опекой безопасников.

— Я сам могу за себя постоять.

— Это условие работы.

— Но я не работаю на Управление!

— Кто тебе сказал? — поднял бровь Филипп.

Кузьма невольно засмеялся.

— Ох и умеешь ты уговаривать, дед. Ладно, будь по-твоему, но пусть меня опекает кто-нибудь из знакомых, хотя бы Ходя.

— Хорошо, это будет полковник Хаджи-Курбан.

Они выбрались из недр «Потрясателя», дождались капсулы доставки, и та перенесла их на балюстраду, откуда открывался вид на «каштан» взрывной установки. Оба, не сговариваясь, оглянулись на нее. У Кузьмы мелькнуло странное подозрение, что за ними наблюдают чьи-то внимательные глаза, но проверить это ощущение он не успел. Филипп повернулся к шару «Потрясателя» спиной и направился по тоннелю к подъемнику, который около двух часов назад опустил их с поверхности Тритона сюда, на глубину ста километров. Кабину метро устанавливать здесь не стали, предполагалось, что полость в недрах Тритона вместе с шахтой просуществует недолго, то есть только до момента взрыва.

Под куполом, венчавшим шахту, Филипп выслушал доклады экспертов, дожидавшихся его вместе с Хасидом, напомнил об ответственности каждого за утечку информации, и все заняли места в галионе, который за полчаса домчал группу до поселка исследователей, имевшего собственную станцию метро. Здесь Кузьма и Филипп задержались, попрощавшись с немногословными парнями из технической бригады УАСС.

— Я все понял, — пробормотал Кузьма в ответ на вопросительный взгляд деда, — кроме одного. В институте меня наверняка спросят о причине моей самодеятельности, и я должен буду что-то ответить.

— Отвечать ничего не придется. Твоему начальству позвонит зампред ВКС [29] и сообщит, что ты какое-то время будешь работать на Правительство Земли. Что, в принципе, в какой-то степени соответствует истине. Хотя конкретно работать ты будешь на сектор контрразведки. Еще вопросы?

— Разве у вас есть контрразведка?

— У вас, — передразнил Филипп. — Она неотделима от рода человеческого. Сектор контрразведки в Управлении существует уже десятки лет. Его первым начальником был мой друг Никита Богданов. — Ромашин-старший нахмурился, пожевал губами. — К сожалению, он погиб десять лет назад.

29

ВКC — Всемирный Координационный Совет.