Контингент (Книга 2, Шурави)
Шрифт:
– Дик, ты что, устал ? Ну отойди, отойди. Сейчас эту вытянем и отдохнем вот там, в тенечке.
Дик все также сидел, чуть тыкаясь носом в разрытый песок. Димка подтолкнул собаку и начал пальцами нащупывать взрыватель, как Дик вдруг коротко рыкнул и довольно ощутимо куснул его за ногу.
– Дик ! Сидеть !
– рассердился Димка, - Ты что, офонарел что ли ?
Дик оббежал вокруг заминированного места, сел напротив хозяина, лизнул его в нос и опять ткнулся носом в образовавшуюся лунку. И вдруг Димка понял в чем дело. Он даже похолодел от догадки. Очень осторожно Димка просунул пальцы под мину и легким касанием нащупал под ней другую, но уже не противопехотную, а противотанковую. Расчет духов был коварен
левой рукой стянуть с плеча автомат. Но тот только больно ткнулся мушкой в затылок. Второй выстрел грянул почти сразу и винтовочная пуля впилась в бедро левой ноги. Димка увидел, как Дик лишь не секунду выскочил из улочки, затем круто развернулся, взвихрив смерчик пыли, и исчез снова. Через несколько секунда Димка услышал еще один выстрел, крик ужаса и боли, а затем хрип и стоны. В замершем в тишине кишлаке уже три дня как остались только старики, уже не способные держать оружие, дети, еще не способные направить его против шурави, женщины, благодаря которым могли выжить те самые старики и дети. После ухода моджахедов, с их согласия, старейшины сдали кишлак русским, сделав его договорным, чем купили себе покой на некоторое время, пока ушедший отряд не вернется назад, набравшись сил для борьбы с неверными. Поэтому в кишлаке стояла тишина. Люди попрятались за глинобитными стенами домов - ждали, когда войдут советские войска.
Одиночные выстрелы не смогли привлечь пристального внимания работающих саперов, тем более, что Димка в ответ не выстрелил.
Димка уже терял сознание, когда увидел рядом с собой окровавленную морду Дика.
– Ты что, ранен?
– обеспокоено зашептал Димка, погружаясь в липкий обморочный сон, но все же ощупывая слабой рукой тело пса.
Уже ночью Дик помогал очнувшемуся Димке выбраться с разминированного поля, через которое они столько дней пробирались к кишлаку. Дик волочил хозяина за рукав, тянул за ворот гимнастерки, подставлял холку для опоры. Димка смутно помнил, как тянул за собой раненую ногу и руку, слабо передвигал вперед здоровое колено, опирался на него и валился вперед, тем самым чуть продвигаясь к маячившему далеко-далеко огню костерка. Дик, обессилев, жарко, тяжело дыша, ложился рядом, заглядывал в Димкины глаза, лизал его щеки, вскакивал, обнюхивал предстоящий путь и вновь тащил за собой Димку.
Близко к утру человек с псом добрались на расстояние слабого крика к расположению роты саперов. Дик, радостно залаяв, кинулся к часовому, обалдевшему от неожиданности, отбивающемуся от зубов собаки, которая тянула его куда-то в предутреннюю темень. Откуда-то выскочил командир роты и позвал:
– Дик. Дик, где хозяин? Веди!
Дик рванул назад, к Димке, с неохотой возвращаясь к кинувшимся за ним людям, словно досадуя на них за то, что ни черта не видят они в темноте, не говоря уже о том, что и нюхать-то не умеют, что доступно любому щенку.
Димка слышал, что к нему приближаются люди вслед за примчавшимся Диком. Когда
– Дик! За мной!
Пес радостно взвился свечой вверх и принялся совершать круг радости, взметывая под собой песчаную пыль. Димка с любовью смотрел на пса сквозь заслезившиеся то ли от боли, то ли от нежности к Дику глаза.
Взрыв!
– Ди-и-и-ик!
– закричал Димка, больно ударяясь оземь, брошенный солдатами, кинувшимися на землю. Увидел Димка, как в середине внезапно выросшего уродливого в своей безжалостности куста кувыркнулось рвущееся на куски тело его любимца...
...После госпиталя Димка изменился. Он стал угрюмым и злобным. На предложение медицинской комиссии о возможной комиссации пробурчал только, что хотел бы остаться служить, но по-возможности в других частях. Желательно, в не очень известных, особого назначения.
Димка ожесточился. Против кого? Конечно против афганцев, умело подсказала пропаганда. Ведь мы несли на их землю только добро! Мы хотели им как хорошим друзьям помочь построить социализм!! Выйти в космос!!! Вместе строили бы будущее человечества - коммунизм. Был бы мир и добрососедские отношения...
А они враги! Это они, все они виноваты в том, что погиб Дик. Что идет война. Что гибнут хорошие ребята. Они - звери. Они пытают, издеваются, мучают! Нет! Звери хорошие и добрые. Духи хуже самых жестоких, самых лютых зверей! Их надо уничтожать!
Просьбу о переводе в осназ удовлетворили, и вскоре Димка оказался в роте капитана Багирова, гордо носящего кличку Смерть. Очень скоро рядом с той страшной кличкой зазвучала не менее весомо и гордо другая - Звереныш.
Угли ненависти димкина душа просила залить кровью врагов. И Димка, ослепленный мстительностью, вместе с другими бойцами стрелял, колол, резал, взрывал.
– Радуйся, Звереныш, погуляем завтра!
– потирал руки Багиров, раскладывая карту, - вот этот кишлак завтра берем. Прячут и поддерживают группировку Максуда, гады! Ох и отомстим за ребят наших, за пса твоего отыграемся.
Назавтра, когда взятый кишлак уже горел, объятый пламенем со всех сторон, выгоняли на центральную площадь оставшихся в живых жителей, не оказавших во время боя никакого сопротивления, потому и выживших. Заставляли их же разложить трупы стариков и детей, женщин и моджахедов прямо на дороге, отгоняли к дувалам и Смерть, командовавший из БТРа, трогал машину с места, направляя колеса прямо на головы уже мертвых людей. Головы лопались под тяжестью подпрыгивающей на препятствиях, но неуклонно двигающейся вперед боевой машины. Смерть, развернувшись в конце страшного ряда, направлял БТР на тела и уже кромсал руки, ноги, грудные клетки погибших.
– Не распускать нюни!
– рычал проявлявшим слабость, - смотрите сюда! Всем смотреть! Пашку вспомните! А Гришаню-то помните? Это же они, твари, его живого пополам распилили. Что, забыли?! Мы к ним с добром, а они нашим уши обрезают! А-а-а-а...
– уже хрипел Смерть, захлебываясь садистской злобой и утюжа окровавленными колесами остатки трупов рычал, - Кто мявкнет, своей рукой уложу предателя. Вместе с этими уложу, - кивал в сторону искромсанных тел, - Уложу ведь, а?! И скажу, шо так и було! А меня грохнут - Звереныш уложит. Да, Димон?!
– и жутко хохотал, обнажая белые крепкие зубы.
Димка согласно кивал головой.
Впрочем, "мявкать" никто не собирался. В команду подбирались конкретные люди для конкретной работы, были единодушны, исполнительны, управляемы. Знали на что шли.
Смертники под командой Смерти сеяли смерть.
Перед дембелем Димка подал рапорт на сверхсрочную службу и собирался оставаться в Афганистане до полной победы социализма, но тяжелое ранение уложило его в госпиталь. Несмотря на его просьбы, его - таки комиссовали и отправили в санаторий для адаптапции и реабилитации.