Континуум два зет (сб. из периодики)
Шрифт:
В Главную Башню поступило сообщение актинометрической обсерватории. Обычное сообщение: на Солнце начался цикл особенно бурного роста протуберанцев. Борак, сидевший у экрана связи, прослушал сводку и пожал плечами:
— Ну и что?… Подумаешь, невидаль. Протуберанцы…
И рассеянно взглянул на колоссальные вихри материи, вставшие по краям солнечного диска. Сквозь защитное вещество башни они казались тускло-желтыми, совсем незаметными.
А потом в Главную Башню ворвался Макролев, на ходу сбрасывая шлем.
— Кедров!… — вопил он. — Где Кедров?!
— В чем дело? — немедленно отозвался
— Геоны!… Масса геонов!
— Откуда?! — удивился Кедров. — В Сумеречном поясе мы уничтожили все, что было.
— Не знаю… — тяжело выдыхал Макролев, — не знаю… Они идут с юго-востока.
— Не связано ли это с протуберанцами? — деловито поинтересовался Борак. — Я только что слушал сводку. Усиление активности.
Кедров глянул на косматое Солнце, висевшее над ГАДЭМом, потом на Борака и метнулся к шкафу, где находились скафандры.
Все поднялись с мест, заговорили. Михаил устремился вслед за Кедровым. Он понял, в чем дело.
Они бежали к Универсону. Кедров достал плоский радиокристалл, излучил на аппарат импульс. Машина на глазах изменила свои формы, превратилась в вездеход, и на его куполе выросли большие зонты квантовых прожекторов.
На предельной скорости они вынеслись к окраине ГАДЭМа.
— Вот они! — сказал Михаил. Насколько хватал глаз, до самого горизонта колыхалось море прозрачно-фиолетовых шаров, цилиндров, торов. Геоны медленно обтекали Концевой Параболоид, все убыстряя движение.
— Да, да, — бормотал Кедров, лихорадочно настраивая робота-водителя на только ему известный режим. — Я так и думал. Геоны — дети Солнца. Оно рождает их! Но кто мог знать?… Они не могли возникнуть так быстро! Это внезапное усиление активности Солнца…
— Но Солнце хорошо изучено, — возразил Михаил.
— Только вековые циклы… А тысячелетние! Миллионолетние?… — Кедров то и дело поглядывал на часы. Всем своим существом он чувствовал, как течет время. Там, внутри космотронного туннеля, продолжался разгон протонов. Их энергия приближалась к критическому значению. «Успеем ли?» — подумал он. Они помчались наперерез большому сферическому геону. С внутренним трепетом Михаил ждал, что из этого выйдет… Аппарат врезался в голубой сгусток энергии. Полыхнула ослепительная вспышка, автоматически ослабленная светофильтрами. Упиверсон содрогался в крупных вибрациях. На миг Соколову показалось, что машина разваливается на куски. Он глянул вверх: из квантовых прожекторов били фиолетовые лучи.
— Все правильно, — подтвердил Кедров. — Энергия протонов преобразуется в видимый свет.
Ритм движения геонов изменился. Они остановились, словно живые существа, почуявшие опасность. Потом быстро образовали несколько сгустков, похожих на гигантские диски, и узким клином ринулись на Концевой Параболоид.
— Как их тянет туда, — п рошептал Михаил. Он догадался, что между электромагнитным полем Космотрона и геонами возникло какое-то непонятное притяжение.
Кедров прибавил скорость, обогнал головные геоны и, круто развернув Универсон, начал длинными зигзагами резать скопление. Смерчи фиолетовой субстанции, вставшие над ГАДЭМом, погасили свет меркурианского Солнца. Люди в Главной Башне, затаив дыхание, следили за поединком.
Наконец все было кончено… Последний геон истекал голубым, медленно бледневшим лучом. Остатки других ослепительными разрядами прыгали по телу Космотрона. Кедров с отчаянием смотрел на них, сознавая, что на карту поставлена судьба дела: он думал о всепроникающей способности этих разрядов. Глаза его неестественно расширились. В них была огромная усталость.
— Ох, как тебе надо отдохнуть, — с болью проговорил Михаил. — Когда же все это…
— Скорей в башню! — прервал Кедров. — В башню! Еще, может быть, не поздно.
Они бросили Универсон на площадке перед Главной Башней. Кедров гигантскими шагами взбежал к люку кессона. Он тяжело дышал и все поглядывал на часы.
…В башне их встретило подавленное молчание. Михаилу показалось, что Борак язвительно улыбается, но это было не так: Борак и не думал злорадствовать. Кедров подбежал к экрану Командного робота, впился взглядом в зеленые кривые. Электронный ток в Космотроне достиг максимума. Робот издал особый звенящий сигнал. Цыба молниеносно переключил башни аккумуляции на полную мощность.
— Бесполезно, — тихо прогудел Кедров, глядя на экран резонанса Биоробота. — Совпадения не будет…
Побледневшая Аура молча кивнула, не в силах говорить. Она лишь показала подошедшему Михаилу на экран. Две яркие кривые на нем — голубая, космотронная, и красная, Биоробота, — не слились. А они должны были слиться!
И только тогда все поняли, что произошло. Резонанса нет! Значит, последний, самый мощный потенциал тока не достиг максимума. Движение протонного луча в туннеле Космотрона ничтожно замедлилось. Но этого было достаточно: протоны вырвутся из Концевого Параболоида на микросекунду позже, чем их «собратья» на. Титане. Протоны не встретятся в поясе астероидов! Они пройдут мимо друг друга. Солнце не возгорится. Ничего не будет.
— Кривые совпали! — воскликнула вдруг Аура, в ее голосе был слабый отзвук надежды. Кедров покачал головой:
— Они должны были сделать это секунду назад.
— Но почему?! — закричал Михаил и осекся. Он сам понял, почему: следы разбитых геонов проникли в туннель Космотрона, на исчезающе малую величину замедлили скорость протонов.
— Да, да… — глухо бормотал Кедров, глядя на него пустыми глазами, и медленно опускался на пол, чувствуя, как волна раскалывающей боли охватывает мозг.
Все, кто мог, оставили свои места, бросились поднимать его.
— Всеволод!… дорогой, — умоляла Аура. — Что с тобой?…
Борак осторожно потряс его за плечо:
— Коллега… Ну, что ты?!. Никто не виноват. Флуктуация Солнца. Спонтанный взрыв. Кто мог предвидеть? — Но голос его дрожал, а взгляд был прикован к раструбу Космотрона. Тот почти скрылся в мерцании энергетических вихрей.
Вдруг космос прорезала ослепительно белая черта.
— Вырвался, — сказал Цыба упавшим голосом. То был протонный луч, способный превратить любую планету Системы в газовую туманность. С горящих равнин Меркурия поднялись невиданные смерчи, на ГАДЭМ обрушились пылевые тучи, металлический град, обломки скал.