Контора Игрек
Шрифт:
– Кем?
– Кем угодно. Телохранителем, секретаршей, пилотом, моей ходячей совестью…
– Твоей совестью? Да я лучше в уборщицы пойду.
– Значит, я беру тебя уборщицей. Тина, прояви же благоразумие! Стива с нами больше нет, и если ты получишь серьезную травму, что ты станешь делать? Мне доводилось видеть киборгов-калек – печальное и поучительное зрелище, а регенерацией ты владеешь не настолько, чтобы тебе все было нипочем.
– Это угроза?
– О, нет, я-то тебе вреда не причиню, но почем знать, что может случиться… «Коконы спасения», предназначенные для обыкновенных людей, для тебя не годятся,
– Каким образом? Тергаронцы их не продают.
– Я пущу в ход все свои связи и возможности, и «кокон» у нас будет.
Это обещание заставило Тину призадуматься. Пока Стив был рядом, она не нуждалась ни в какой медицинской аппаратуре, а теперь придется быть осторожней. О тергаронском «коконе» она могла только мечтать.
– Тина, мы нужны друг другу, – Живущий-в-Прохладе присел напротив, заглянул ей в глаза. – Ты не желаешь видеть, насколько я изменился с тех пор, как мы познакомились. Перед тобой уже не тот Лиргисо, который когда-то был первым помощником Сефаргла на Лярне. Я познал и доброту, и сострадание, и порядочность, я давно стал другим.
– Ты говоришь это после того, что делал с Клиссом? – вмешался Поль.
– Так ведь с Клиссом, а не с тобой! – оглянувшись на него, бросил Лиргисо с досадой.
– Не думай, что ты хозяин положения, – сказала Тина. – Мы уйдем с твоей чертовой яхты, когда захотим.
– Да разве кто-нибудь возражает? – Живущий-в-Прохладе улыбнулся почти вымученно. – Расстанемся друзьями. Хинар возьмет бот – один из моих ботов Поль подарил неблагодарному Саймону, осталось всего два – и отвезет вас, куда прикажешь. Но прошу, подумайте…
Он посмотрел на Тину, потом на Поля. Волосы он подрезал до плеч и осветлил, снова превратившись в платинового блондина, из-за этого его треугольное лицо казалось совсем молодым. Он словно ждал приговора и готов был покорно его принять – безусловно, в этом присутствовала толика игры, но игра скорее подчеркивала, чем маскировала его чувства. Энбоно смертельно боятся одиночества.
– Решай ты, – Тина взглянула на Поля. – Как скажешь, так и поступим.
Тот поднял полуопущенные веки. Разбитая скула (задело каким-то обломком, когда все начало разлетаться на куски) придавала ему отрешенный вид. До чего разные у них глаза: у Лиргисо непроницаемые, с холодным блеском золотистого драгоценного камня – натыкаешься на отшлифованную грань, за которой что-то жутковатое, колдовское, а у Поля – словно провалы в полные жизни миры, окутанные теплыми весенними сумерками.
Вдруг лицо Поля болезненно дернулось.
– Зачем ты экранировку снял?
– Чтобы ты видел, как я отношусь к тебе и к Тине. Суди сам, искренен ли я, когда говорю, что не собираюсь вредить вам и что я тебя люблю.
– Я бы предпочел, чтобы ты меня не любил.
– Поль, да разве это от нас зависит? И моя безумная страсть, и твое ответное чувство ко мне – я, между прочим, не забыл, что ты сказал, когда бредил в «коконе», – все это игры рока. Мы можем держать свои чувства в узде, но не в нашей власти противиться им.
– Во-первых, управлять своими чувствами, в принципе, можно, силарцы это практикуют, во-вторых, когда я бредил, я по определению ничего не соображал.
– Во-первых, силарцы, в принципе бесконечно далекая от нас
– Сделай опять экранировку.
После этой фразы Поль две-три минуты молчал, потом сказал:
– Остался Маршал, он что-то готовит, так что нам лучше действовать вместе. Но только если ты примешь мое условие.
– Какое?
Они безмолвно смотрели друг на друга, и Тина отметила, что Живущего-в-Прохладе гложет мучительное беспокойство: натренированные лицевые мышцы сохраняли неподвижность, но в глубине золотисто-желтых глаз проплыла тревожная тень.
– Ты никого больше не будешь пытать, понял? Ни ради информации – для этого есть целая куча «сывороток правды», ни для шантажа, ни из мести. Никого – это значит вообще никого. Если я о чем-то таком узнаю, мы разойдемся в разные стороны, какая бы ни была ситуация.
– Я присоединяюсь к Полю, – поддержала Тина. – Если мы будем вместе, ты не должен делать вещи, которые мы отвергаем.
– Принимаешь условие? – спросил Поль.
– Да, конечно, принимаю, – Лиргисо усмехнулся, как показалось Тине, с облегчением. – Для меня пытки всегда были средством, а не целью, и я готов принести сие эффективное средство в жертву нашей дружбе. Но вы же знаете, сколько подвигов мне приписывают собратья Саймона Клисса! Допустим, на меня возведут напраслину, как прикажете оправдываться?
– Я смогу отличить ложь от правды.
– Ты прелесть. Пойдем теперь в медотсек, – Лиргисо сменил тон на снисходительно-нежный. – Надо вылечить твою бедную скулу.
– Лучше я попробую регенерировать, как учил Стив. Кстати, я не считаю, что он не вернется. Может, он еще найдет способ обойти эту механику, которая его отсюда вышибает.
У Тины это предположение вызвало вспышку надежды, а по лицу Живущего-в-Прохладе скользнуло чуть заметное выражение недовольства.
И «Гиппогриф», и рузианская база «Конторы» были захвачены Космополом, арестованные интернированы на Руз в ожидании транспорта из большого мира. После того как это известие дошло до Аглона, Лиргисо расплатился со своими наемниками (не забыв сказать Тине и Полю, что сей поступок превосходно иллюстрирует его честность и порядочность), и обе яхты отправились по «капиллярам» к выходу из облака Тешорва. Посоветовавшись с Полем, Тина согласилась на стыковку: у Лиргисо двое пилотов, а ей, чтобы не сбавлять темпа, пришлось бы сидеть в рубке круглосуточно.
– Застукаю тебя у нас на яхте – неделю из «кокона» не вылезешь, – предупредила она Живущего-в-Прохладе.
Тот рассыпался в уверениях, что и в мыслях такого не держит, и вообще никогда не телепортируется вслепую, ему для этого непременно нужна картинка.
Чтобы попасть на его территорию, Поль и Тина пользовались ботом. Тина познакомилась с Аминой, уже без всяких масок, в этом больше не было необходимости. Они словно двигались в противоположных направлениях: Амину, в пятнадцать лет проданную спившимися родителями в одну из рубиконских подпольных клиник, производящих киборгов, привлекало все то, от чего Тина сбежала, – домашний очаг, оседлая семейная жизнь.