Контора Игрек

Орлов Антон

Римме казалось, что все они ошибаются, даже Маршал. Хотя нет, что за глупость, Маршал ошибаться не может. Просто он слишком занят, чтобы разбираться с каждым, поэтому надо собрать на Клисса досье и положить к нему на стол – тогда проныре Саймону конец.

Домберг на экране был похож на доисторического зверя мамонта, тонущего в зыбучке, – Римма когда-то видела картинку в детской книжке. Такая же обреченная темная глыба, только у мамонта был еще печальный круглый глаз и хобот, задранный к небу.

Римме нравилась идея, что численность неспособных и малоимущих нужно сокращать.

Именно публику этого сорта она и ненавидела по-настоящему, а вовсе не экстрасенсов, извращенцев и мутантов, на которых охотилась «Контора». Последние были для Риммы противниками, объектами отстрела, но не вызывали у нее таких чувств, как какой-нибудь спившийся бомж, или безмозглая скандальная тетка, или ограниченный и невзрачный мелкий чиновник. Вот это – настоящие враги! В этом окружении Римма выросла, от этой жизни она сбежала.

Дома ей сулили карьеру рекламной модели: мол, с ее внешностью румяной, как наливное яблочко, деревенской простушки она может сниматься в роликах, рекламирующих доильные автоматы или синтетические удобрения – будущее обеспечено! Тьфу… И Римма удрала «зайцем» из яхинианского сельскохозяйственного рая на Рубикон, известный своими подпольными клиниками, где людей превращают в киборгов. Она хотела поднакопить денег и стать боевым киборгом, как Тина Хэдис.

На Рубиконе Римма научилась воровать. Проституция – слишком грязное занятие, но прикинуться проституткой, заманить клиента в укромное место и парализовать, а потом опустошить его карманы – это ничего, можно. Вероятно, рано или поздно Римма нарвалась бы на полицейского агента, но ей повезло: до того, как это случилось, она нарвалась на парня из «Конторы». Тот оценил ее способности, и ей предложили работать в организации.

В ее жизни появился Маршал. Когда Римма думала о нем, ее переполнял смешанный с благоговейным обожанием восторг: впереди шагает самый сильный и самый мудрый, а ты можешь следовать за ним и выполнять все, что он скажет. Это Жизнь с большой буквы – не то что прозябание в скучном городишке, среди погруженных в вечный полусон обывателей. Вот только своей внешностью Римма была недовольна: ей хотелось быть бледной и зловещей, как лезвие кинжала, и она мечтала о пластической операции, но в «Конторе» это можно лишь в интересах дела, по распоряжению руководства, так что мечта оставалась ее маленьким секретом.

Кирч сидела в командирском кресле, подтянув колени к подбородку, и смотрела, не отрываясь, на домберг: как будто посреди океана умирает большое животное… Так и есть. Вся эта людская масса, запертая в домберге, немногим отличается от стада животных.

Клисс вовсю ерничал по поводу ожидаемой гибели домберга, и Роберт старался от него не отставать. Римме хотелось пристрелить обоих. Или заткнуть уши, но такой жест уронит достоинство командира патруля, и она, сохраняя неподвижность сфинкса, слушала возбужденную, взахлеб, болтовню Саймона и сопровождаемые неуверенным нервным смешком реплики «салаги». Трепачи. Римма не испытывала жалости к людям из домберга, но эти потуги черного юмора были ей неприятны.

Растянувшаяся на несколько часов трагедия в Стылом океане представлялась

ей своего рода сакральным действом, жертвоприношением: Жизнь избавляется от тех, кто не хочет бороться и таким образом предает ее, наглядный пример торжества справедливости. Римма была заодно с Жизнью, которая казнит слабых и никчемных, происходящее наполняло ее сладким трепетом удовлетворения, а два пошляка, Клисс и стажер, все портили.

– Во, опять SOS послали! – Охваченный нервозным весельем Саймон ткнул пальцем в сторону экрана, где скользили «бегущей строкой» сообщения из эфира. – Во, смотри: «Заберите отсюда хотя бы наших детей». Это ловушка! Если спасатели туда сунутся, они сразу все ломанутся, жить-то охота. Так ты, салага, не допер еще, как правильно – утопление или утонутие?

– Утопитие! – подстраиваясь под него, хихикнул Роберт.

– Молчать! – не выдержала Кирч. – Слишком много трепа на борту! Отставить разговоры и осуществлять наблюдение в стандартном режиме, иначе под трибунал.

После этого наступила тишина. Саймон, правда, издал напоследок глухой смешок – мол, командуй, не командуй, а я все равно не твой подчиненный, – но рта больше не открывал. Римма обвела взглядом экраны и шумно вздохнула. Потом, нахмурившись, еще раз взглянула на центральный экран в нижнем ряду: так и есть, домберг, на который поставил Роберт, первым из трех подобрался к каменным воротам в пролив Сойхо, и теперь все выложенные на столик шоколадки в ярких обертках достанутся «салаге».

В полицейской школе, где Поль два года учился после колледжа, был предмет с длинным названием: «Использование для аварийно-спасательных работ неспециализированного оборудования». На этих занятиях курсантов учили решать такие проблемы нестандартными способами, с помощью любой подручной техники. Поль и сейчас очень быстро просчитал, что надо сделать: если дерифлодобывающая станция прикрепится к брюху домберга (роль фиксаторов выполнят лапы-буры, способные поворачиваться под любым углом), можно будет отбуксировать эту громадину к берегу.

Когда он изложил свой план, Хинар сказал, что технически это осуществимо, и даже Лиргисо снисходительно обронил, что выдумка Поля не лишена остроумия, но его предложение так и сделать повергло обоих в легкий шок.

Не будь здесь Лиргисо, шиайтианина Поль, возможно, сумел бы уговорить, сыграв на его пристрастии к трудноразрешимым задачам – тот любил блеснуть профессионализмом, продемонстрировать такое, что получится не у всякого. Но Хинар подчинялся боссу, а босса судьба домберга не волновала.

– Поль, ты ведь лучше, чем кто бы то ни было, знаешь о том, что смерти в расхожем понимании этого слова нет, – Живущий-в-Прохладе охотно включился в дискуссию – чем не развлечение. – Есть всего лишь уход в тот мир, который ты посещаешь, не умирая, а потом, если верить древним лярнийским трактатам – новое рождение. Так стоит ли волноваться? Жизнь на домбергах отвратительна, смерть для этих людей будет избавлением.

– Не решай за других. Они не хотят умирать – когда я наткнулся на них, я это почувствовал. Что нам мешает помочь им?