Контора
Шрифт:
— Двадцать три…
Камера показывает с точки зрения Сектора Альбертовича, виден листок бумаги в правой руке, ручка в левой. На листке список фамилий, зачеркнуто 23 фамилии, осталась последняя в списке. В фоне, вне фокуса виден оранжевый Себякин, подходящий к тележке. Ручка ползет к 24-той фамилии, вдруг останавливается, ткнув в неё. Видно фамилию — Пулемёткина.
— Всё, всё, Себякин, тащи назад на склад.
Себякин, удивленно смотрит, он стоит с очередным венком возле тележки.
— Сектор Альбертович, так 24 же…
Недоуменный
— 23, Себякин, 23… Будут вопросы?
— Н-н-н-ет.
Надпись на экране с винъетками в стиле немого кино:
В ЭТОМ ГОДУ ПУЛЕМЁТКИНУ СПИСАЛИ НА ЕЖЕГОДНУЮ ВОСЬМИМАРТОВСКУЮ УТИЛИЗАЦИЮ В РАМКАХ СОКРАЩЕНИЯ, НО СЕКТОР АЛЬБЕРТОВИЧ ПОЧЕМУ-ТО ЗАСТУПИЛСЯ ЗА НЕЁ. БЕДНЯЖКА, СЕКТОР АЛЬБЕРТОВИЧ ВЕДЬ ЗА ПРОСТО ТАК НИ ЗА КОГО НЕ ЗАСТУПАЛСЯ
Рекламная пауза 3
На всем протяжении рекламы играет песня Edith Piaf — "Non, je ne regrette rien" (Нет, я ни о чем не жалею)
Над холмом заходит солнце. По всему холму медленно опускается в сумерки огромный Эдем. Из-под подножия холма бредут, кутаясь в тряпье, Адам и Ева. Крупный план — их лица, на них грусть, глаза Евы заплаканы. Вдали, слева, вне фокуса, в сумерках пылает силуэт с огненным мечом.
По мере звучания песни, выражение лиц Адама и Евы постепенно меняется. Сначала их лица становятся суровыми и решительными. Затем они медленно начинают улыбаться. Чем больше они улыбаются, тем дальше удаляется камера, охватывая постепенно средний план и общий план. Адам и Ева уже к этому времени смеются во весь голос и бегут вприпрыжку и держась за руки, прочь от Эдема в непроглядную ночь…
Полная темнота, на фоне которой слышно совсем близко хлопанье крыльев и крик попугая.
Чёрный экран. На нем постепенно проявляется надпись:
«Духи Эмерикан Какаду — они стоят даже ЭТОГО»
7 серия
Ладонь ударяет о кулак. Сектор Альбертович разъярен, виден его вспотевший от ярости лоб с татуировкой. Общий план — кабинет, в котором лежит ковер. Больше в кабинете нет ничего, два окна на противоположных стенах, лёгкие шторы. На ковре стоит пунцовый человек в нарукавниках, это начальник отдела боевой поэзии Глюкин. Рука Сектора Альбертовича берет Глюкина за нос. Раздутая вена на лбу с татуировкой пульсирует. Сектор Альбертович рычит прямо в брови Глюкину:
— Что Вы себе позволяете! Побойтесь Конвергент Антоныча! Разве так счисляют число ипсилон? В этом-то секторе? Да Вас любой микрокалькулятор засмеет!
Глюкин нечеловечески испуган. Он в состоянии когда одновременно хочется
— Но Сектор Альбертович! Нам же урезали пайки, нам же нужна диета!
— Что, опять водку просите? Пьянь. Уже восемь ящиков пошло на ваш отдел за три дня! Где результаты?! Не будет результатов, я вам с бодуна вашего с восьми ящиков, трёхдневного-то бодуняры…
Сектор Альбертович злобно усмехается и громовым голосом возмещает так, что раздается многократное эхо -
— Похмелиться не дам!
Надпись с виньетками в стиле немого кино -
СЕКТОР АЛЬБЕРТОВИЧ УМЕЛ ИСПОЛЬЗОВАТЬ МАЛЕНЬКИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СЛАБОСТИ В СВОЕЙ РАБОТЕ
8 серия
Туалет. Петя стоит возле раковины, напротив зеркала. Камера показывает крупно отражение в зеркале. Лицо Пети возбуждено чем-то новым, обретенным.
— Вот я есть!
Мы видим с точки зрения Пети его самого в зеркале. Он закрывает глаза. Темнота. Голос Пети в темноте:
— А вот меня нет!
Снова открыты глаза, Петя улыбается и говорит:
— А вот я есть!
Заставка с виньетками в стиле немого кино, на фоне которой слышен голос Пети, продолжающий повторять — «А вот меня нет! А вот я есть!».
ПЕТЯ ОЧЕНЬ ВПЕЧАТЛИЛСЯ, " ГАМЛЕТОМ" ШЕКСПИРА В ПЕРЕВОДЕ ВИКТОРА ПЕЛЕВИНА
9 серия
Корпоративная вечеринка, вечер, кабинет Вдругокадии Викторовны. Конфетти, шарики, гирлянды. На стене плакат с аляповатыми буквами — "Да здравствует 50 годовщина Апокалипсиса!!!". Громкий джаз, люди сидят на полу, на столе, на подоконниках — с бокалами, трубками, рюмками. Крупный план (саксофонная линия) — Вдругокадия Викторовна смотрит в камеру. Крупный план (линия баса) — Петя смотрит в камеру, раскрасневшийся, облизывая губы. Средний план (саксофон и бас встречаются) — Вдругокадия Викторовна и Петя сидят на полу напротив и смотрят друг другу в глаза. Вдругокадия поправляет сползшую бретельку и говорит:
— Прогуляемся, Пётр.
Крупный план — лицо Пети. Он утвердительно икает.
(cut-scene)
Офисный мужской туалет. Писсуары. Спиной к камере, лицом к писсуарам стоят Вдругокадия Викторовна и Петя. Оба громко уринируют, недоуменный профиль Пети со вздёрнутой бровью повернут в сторону Вдругокадии Викторовны. В фоне — все тот же джаз.
Надпись на экране с винъетками в стиле немого кино:
Корпоративные вечеринки в отделе всегда оказывались сюрпризом. Или Ящиком Пандоры. Но они в любом случае сближали работников самым неожиданным образом.