Не знаю, какие импульсы преобладают в янкином творчестве, но иногда кажется, что она лишь добросовестно записывает зрительные впечатления. За Фантастическими строчками с зашифрованным смыслом возникает очень определенный ряд зрительных образов, словно увиденных сверху, с полета, с движения. Невозможно отделаться от ощущения, что ты не столько слышишь и понимаешь, сколько видишь и оказываешься вовлеченным в воображаемое пространство. Будь я художником, не удержалась бы и проиллюстрировала, например, «Декорации» /"Фальшивый крест на мосту сгорел"/, хотя в такой работе оказалось бы мало самостоятельной ценности — ввиду заданности центрической композиции и густого контрастного колорита.
Впрочем, архаичный метод иллюстрирования для Янки не годится: "На черный день" — не картина, а динамичная смена кадров видеоклипа. А лирически-гротесковый сюжет "По трамвайным рельсам" так и просится в параллельное кино: готовый сценарий с энергичной мрачновато-интригующей завязкой, захлебывающимся отчаянием погони в кульминации и обреченной застылостью финала. С предельной краткостью обозначены не только зловещий удушливый пейзаж, предрешенность конца героев и темп развития действия, но даже резкий
монтажный перепад: "Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах". Сценаристу удалось стать режиссером и оператором своего фильма.
…Янку принято сравнивать с Джанис Джоплин. По-моему, в этом мало смысла — правда, в сопоставлении с отечественными рок-дамами его еще меньше. Монументальность Янкиного стиля заставляет увидеть и в Насте и в Инне в лучшем случае кружевниц.
Обращаясь все же к Янке с Джанис, думается, что при сопоставимой силе темпераментов они являют собой два принципиально разных способа общения с людьми. Джанис — это западная раскованность, эмоциональность, открытость чувств — вплоть до самозабвенно-смертельной экзальтации. У Янки, впитавшей славянские традиции, напряжение и боль прорываются сквозь сдержанность, почти строгость исполнения, покой — лишь тогда, когда сдержать их уже действительно невозможно.
Чем потрясла меня Янка? Истинной трагичностью творчества, необыкновенной вообще для рока конца 80-х. Бред совкового бытия, мрачность урбанистических закоулков и затерянность в них человека в янкиной интерпретации выглядят не иронической чернухой, не мрачным фарсом, а именно тем, что в классические времена называлось высокой трагедией. Даже совершенно матерные куплеты: "Я повторяю десять раз и снова" — звучат трогательно, горестно и чисто.
Трогательно, горестно и чисто…
Янка: Почему я не даю интервью
…Я вообще не понимаю, как можно брать-давать какие-то интервью. Я же могу наврать — скажу одно, а через десять минут — совсем другое. А потом все будут все это читать. Ведь человек настоящий только когда он совсем один — когда он хоть с кем-то, он уже играет. Вот когда я болтаю со всеми, курю — разве это я? Я настоящая только когда одна совсем или когда со сцены песни пою — и даже это только как если, знаешь, когда самолётик летит, пунктирная линия получается — от того, ЧТО ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ.
ПО ТРАМВАЙНЫМ РЕЛЬСАМ
А мы пойдем с тобою погуляем по трамвайным рельсам Посидим на трубах у начала кольцевой дороги Нашим теплым ветром будет черный дым с трубы завода Путеводною звездою будет желтая тарелка светофора Если нам удастся, мы до ночи не вернемся в клетку Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю Чтоб остаться там лежать, когда по нам поедут серые машины — Увозить с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться Если мы успеем, мы продолжим путь ползком по шпалам Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах Надо будет сжечь в печи одежду, если мы вернемся Если нас не встретят на пороге синие фуражки Если встретят, ты молчи, что мы гуляли по трамвайным рельсам Это первый признак преступленья и шизофрении А с портрета будет улыбаться нам железный феликс Это будет очень добрым, это будет очень справедливым Наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам Справедливым наказаньем за прогулку по трамвайным рельсам Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам НАС УБЬЮТ ЗА ТО, ЧТО МЫ С ТОБОЙ ГУЛЯЛИ ПО ТРАМВАЙНЫМ РЕЛЬСАМ
ОСОБЫЙ РЕЗОН
По перекошенным ртам Продравшим веки кротам Видна ошибка ростка По близоруким глазам Не веря глупым слезам Ползет конвейер песка Пока не вспомнит рука Дрожит кастет у виска Зовет косая доска Я у дверного глазка Под каблуком потолка Крылатый ветер вдали Верхушки скал опалил А здесь ласкает газон На то особый резон На то особый отдел, На то особый режим На то особый резон Проникший в щели конвой Заклеит окна травой Нас поведут на убой Перекрестится герой, Шагнет раздвинувши строй Вперед за Родину в бой Пусть сгинут злые враги Кто
не надел сапоги, Кто не простился с собой Кто не покончил с собой Всех поведут на убой На то особый отдел На то особый режим На то особый резон
РИЖСКАЯ
А ты кидай свои слова в мою прорубь А ты кидай свои ножи в мои двери Свой горох кидай горстями в мои стены Свои зерна в зараженную почву На переломанных кустах — клочья флагов На перебитых фонарях — обрывки петель На обесцвеченных глазах — мутные стекла На обмороженной земле — белые камни Кидай свой бисер перед вздернутым рылом Кидай пустые кошельки на дорогу Кидай монеты в полосатые кепки Свои песни — в распростертую пропасть В моем углу засохший хлеб и тараканы В моей дыре цветные краски и голос В моей крови песок мешается с грязью А на матрасе — позапрошлые руки А за дверями роют ямы для деревьев Стреляют детки из рогатки по кошкам А кошки плачут и кричат во все горло А кошки падают в пустые колодцы А ты кидай свои слова в мою прорубь А ты кидай свои ножи в мои двери Свой горох кидай горстями в мои стены…
АНГЕДОНИЯ
Короткая спичка — судьба возвращаться на Родину По первому снегу по рыжей крови на тропе Жрать хвою прошлогоднюю горькую, горькую, горькую, горькую На сбитый затылками лед насыпать золотые пески Святые пустые места — это в небо с моста Это давка на транспорт по горло забитый тоской Изначальный конец: голова не пролазит в стакан А в восемь утра кровь из пальца — анализ для граждан Осевшая грязь — допустимый процент для работ Сырой «Беломор», елки-палки, дырявые валенки Ножи в голенищах и мелочь звенит, звенит, звенит, звенит, звенит А слепой у окна сочиняет небесный мотив Счастливый слепой учит птичку под скрипочку петь Узаконенный вор: попроси — он ключи оставляет в залог Ангедония — диагноз отсутствия радости Антивоенная армия антипожарный огонь Сатанеющий третьеклассник во взрослой пилотке со звездочкой Повесил щенка — подрастает надежный солдат А слабо переставить местами забвенье и боль? Слабо до утра заблудиться в лесу и заснуть? Забинтованный кайф заболоченный микрорайон Рассыпать живые цветы по холодному кафелю Убили меня — значит надо выдумывать месть История любит героев, история ждет тебя За каждым углом с верным средством от всех неудач Как бы так за столом при свечах рассказать про любовь Как бы взять так и вспомнить что нужно прощенья просить Православная быль: ориентиры на свет — соляные столбы Жрать хвою прошлогоднюю горькую, горькую, горькую, горькую, горькую Ангедония Ангедония Ангедония Ангедония Ангедония
NINA вошла в мир столичного андерграунда как автор ряда обложек магнитоальбомов легендарной группы ДК. В дальнейшем эволюционировала как эротический график широчайшего диапазона — от форм бердслиано-бакстианской эстетики до простейших образов обаятельного цинизма. Настоящий вернисаж художницы мы сопровождаем развернутым интервью с нею, а также небольшим философским PSом.
3
Записанный в янв. 1989 г. в студии С.Фирсова одноименный акустический альбом Янка за таковой не считает.