Контра

Гавряев Виталий Витальевич

Впрочем, не в этом суть. У одного из владельцев банка King, Lieran & Co, пусть и не самого крупного, создавалось впечатление, что эти чинуши, напыщенные снобы этой империи, в вопросах решения особо важных вопросов, не имеют никакого веса. Они брали деньги за "оказание своих услуг", имитировали жуткую активность, после чего, разводили руками и говорили: "Ну-с господин Шимин, решить ваш вопрос не в моих силах, но я нашёл господина, который вам обязательно поможет". — Затем, после аванса — щедрого выражения "благодарности", всё повторялось, один в один. И вот, сегодня, в этой череде неудач, пробился лучик света, обещающий благоприятный исход его дела. Или Иосиф, хватаясь за этот призрачный шанс, придумал то, чего

на самом деле не было. Или…

"Господин Шимин, это ваш последний шанс. — лепетал до жути похожий на всех своих собратьев по службе, неприметный с виду, чиновник под мерный перестук конских копыт; он сидел в кабриолете и заискивающе заглядывал в глаза, сидевшего рядом иноземного банкира. — Их сиятельство, князь Шаховских, служит в Семёновском, лейб-гвардейском полку. И может договориться о вашей аудиенции с…".

Брови и взгляд "конторской мыши", облачённой в добротную, пошитую из дорогой ткани форму гражданского чиновника, поползли вверх, дабы показать, в какие высокие сферы, вхож некий полковник, к которому они сейчас едут. Однако Иосиф не слушал коллежского регистратора Орлова, так как говорил, тот одно и то же, и уже неизвестно по какому разу. А сейчас, вновь начнутся просьбы о глубочайшем извинении за случившиеся неудобства. Пояснения, что для военных, все кто не носит погоны, являются "гражданскими штафирками" — людьми, стоящими на более низшей ступени общества. Поэтому, не стоит на этих своенравных господ обижаться, а всего лишь, необходимо успеть на аудиенцию до того, как эти господа офицеры начнут свой кутёж. Иначе хозяйская челядь, никаких просителей, к усадьбе и близко не подпустит. А может получиться и так, что вышеуказанные господа офицеры, приняв достаточное количество благородных напитков, примут решение наслаждаться жизнью в обществе прелестных актрис, на крайний случай цыган. Или того хуже, удумают как-либо подшутить над незадачливыми посетителями. Ведь всем известно, что некоторые из них, воздав должное Дионису, становятся такими затейниками.

"Но вы не бойтесь, — заискивающе щебетал бюрократ, — Пока они трезвы, они вполне нормальные люди, и если вы с его сиятельством о чём-либо договоритесь, э-э…, то Александр Петрович, своё обещание сдержит. Он такой э-э…, он хозяин своего слова, и ещё, э-э…, у него такие связи…".

Кабриолет, как раз въезжал в гостеприимно распахнутые ворота, и коллежский регистратор начал усиленно озираться по сторонам. Его речь стала рассеянной, сбивчивой, казалось, что он боится увидеть нечто, лично для него страшное, отчего у его спутника, усилилось чувство брезгливости к этому человеку. Знал он такую братию, презрительно плюющую на всех, кто ниже их по положению, и пресмыкающуюся перед теми, кто стоит на более высокой ступени иерархической лестницы.

"Ну-с, вот-с, нам с вами, повезло. Гостей у князя нет-с, и мы никому не помешаем-с. — зачастил скороговоркой Орлов, отчего, у Иосифа, чувство отвращения к этому прямоходящему убожеству только усилилось. — Вот-с, голубчик, правь к парадной. Да-с. О чём это я хотел сказать? Ах да. Господин Шимин, вас уже ждут-с. А я, с вашего позволения, вас здесь подожду-с. Чтоб не мешать-с, такс сказать-с вашему приватному разговору.

Гостей и в самом деле встречали. Возле ступеней парадного входа, величественно стоял лакей, в дорогой ливрее, накрахмаленном парике и бесстрастным выражением лица. Немного поодаль, по обе сторону небольшой лестницы, бдели два добрых молодца, косая сажень в плечах, а их одеяние, было заметно проще, но оно так же радовало дороговизной ткани. Взгляды молодых людей были такие же отрешённые, и от них веяло опасностью. Они напоминали вымуштрованных псов, флегматично ожидающих команду фас.

Как только Иосиф покинул экипаж, во взгляде флегматичного привратника проявился немой вопрос: "По какому делу к нам пожаловали?"

— Мне назначено. Их сиятельство, князь Шаховских, ждёт меня. — торопливо ответил Шимин на языке Шекспира.

— Добрый день, сэр. Следуйте за мной.

Ответ был дан на безупречном английском,

однако гость этого не оценил; он просто кивнул и последовал за слугой, который молча указывал дорогу. Само здание, поражало гостя высотой потолков, количеством зеркал на стенах, колон и потолочной лепнины. Вопреки ожиданию, лакей свернул вправо от широкой лестницы и, прошествовав по хорошо освещённому коридору, слуга остановился возле высокой, выкрашенной в белый свет, двухстворчатой двери и церемониально неспешно, постучал в неё. После чего выждал несколько секунд, с отточенной до совершенства грациозностью и величественной бесстрастностью, широко открыл створку двери.

"Сэр Шимин".

Хорошо поставленным голосом, на зависть некоторым конферансье, проговорил слуга. Выслушал какой-то ответ, прозвучавший на языке аборигенов, шагнул в сторону. Затем, уступая гостю проход, величаво произнёс: "Проходите, сэ-эр, вас ждут".
– и застыл в неглубоком поясном поклоне.

"Ну и дела. — подумал Иосиф, входя в хозяйский кабинет. — У нас, в САШ, о таких пережитках прошлого, давно успели позабыть".

Помещение, в котором оказался банкир, напоминало как библиотеку, надо признаться не маленькую, так и хозяйский кабинет. Любой входящий в него человек, видел перед собою большой стол, с набором различных письменных приборов. Рядом с канцелярскими принадлежностями, красовалась искусно вырезанная малахитовая пепельница, изображающая черепаху, с откидной крышкой — центральной частью панциря. Сам князь, на вид тридцати, тридцатипятилетний мужчина, одетый в щегольскую форму гвардейца, со свойственной для военных выправкой, стоял у одного из книжных стеллажей. И, судя по всему, возвращал на место книгу, которую перед этим читал — ожидая гостя.

— Рад вас видеть, господин Шимин, — по-военному чётко повернувшись во фронт, хозяин, сдержанно поприветствовал гостя, одновременно указывая на одно из двух кресел, стоявших возле большого цветочного горшка с каким-то экзотическим растением, — проходите, присаживайтесь.

— Здравствуйте, сэр. Не знаю, как к вам правильно обращаться, так как не понимаю в хитросплетении знаков на вашем погоне.

— Вы, как сугубо штатская особа, можете обращаться ко мне, ваше сиятельство. Хотя…, разрешаю просто, сэр. Раз это вам более привычно.

— Благодарю, сэр.

— Мне доложили, что вы приехали издалека?

— Да сэр, из САШ.

— Прелестно. И как там в Нью-Йорке? Всё ли хорошо?

— Благодарю сэр, всё хорошо. Вот только, у меня возникли трудности здесь, а не на моей родине и связаны они с ведением моего бизнеса.

Князь Шаховских еле заметно поморщился. И было не совсем понятно, что послужило тому причиною, может быть жуткий американизм, сильно уродующий всемирный язык мореплавателей. Или то, что гость, минуя традиционную в приличном обществе часть беседы не о чём, резко перешёл к её деловой части.

— Даже так. — с лёгкой, почти незаметной усмешкой, ответил князь. — видать уважаемый, вас сильно обидели наши "глубоко уважаемые" господа бюрократы, чернильные их души.

— Вы не правильно поняли. Меня никто не обижал. Просто так уж получилось, но неизвестно почему, моему порыву — желанию помочь вашей империи, создаются ненужные препоны. В отличии от англичан, я не против намеченной вашим императором грандиозной стройки, а желаю в ней поучаствовать. Почти бескорыстно.

— Экий вы альтруист, что не характерно для вашей братии. Ну а от меня то вы чего хотите?

— Помощи.

— Какой именно?

— Устройте мне аудиенцию с вашим императором.

— Вот как? — удивление князя, было подчёркнуто ни сколько голосом, сколько слегка вздёрнутой бровью придающей взгляду оттенок удивления. — Насколько мне известно, вы не его подданный. И почему вы должны быть удостоены такой чести?

— Дело в том, что в последнее время ни для кого не является секретом, что ваша империя собирается строить гигантскую железную дорогу. Для воплощения этого прожекта, вам потребуются немалые финансовые вливания которых, как обычно, не бывает в наличии.