Контра

Гавряев Виталий Витальевич

В этом деле, присутствовала ещё одна сложность, продавец был не согласен продавать своё имущество частями — желая получить деньги за всё и сразу. Так что любая задержка в проведении сделки, была равносильна отказу Кокорина от приобретения артелей, и была на руку его более шустрым конкурентам. Хочется, ни хочется, но купчине, чтоб "выжить", обойтись без участия своих благодетелей было невозможно.

Не стоит описывать все перипетии торговых переговоров, это весьма скучно и не всем интересно, главное, что покупка была совершена, и Михаил возвращался домой. А газеты, как российские, так и зарубежные, пестрели заголовками, посвящёнными боевым действиям набирающей "обороты" Русско-Турецкой войны. Почти все отечественные издания описывали подвиги

русского воинства, отражающего постоянные атаки османской армии. Также, говорилось о многочисленных наёмниках воюющих на противоположной стороне, среди них были немецкие и французские артиллеристы, испанские пехотинцы, и конница, прибывшая из далёких САШ. Авторы этих статей удивлялись тому, почему в этих христианских странах, с явного попустительства властей, функционирует множество вербовочных пунктов для набора наёмников на службу Османам. Кто-то из мастеров пера утверждал, якобы они, эти вербовщики, пользуются поддержкой этих государств.

Зарубежная пресса работала в другом ключе. Со страниц их периодических изданий лились проклятья на голову русского медведя, незаконно удерживающего чужие территории и жестоко угнетающего тамошних аборигенов. Были и призывы оказать помощь турецким патриотам, решившим скинуть со своей шеи ярмо — Русских варваров. Для наглядности и улучшения агитационного эффекта, все эти статьи иллюстрировались карикатурами, на которых присутствовал взбесившийся медведь, чаще всего, одетый в форму Российского солдата. Ну и для разнообразия, "лютый зверь" убивал беззащитных детей, женщин, стариков. Присутствовали и рисунки, где плакатно бравым повстанцам при поддержке европейских добровольцев, удавалось загнать испуганного мишку в его дремучую берлогу.

Пресытившись этой писаниной, граф Мусин-Елецкий, откладывал газеты в сторону и старался отвлечься на что-либо другое. И так по кругу. Так что, прибытие его поезда в столицу, Михаила сильно обрадовало. По закону подлости, радость молодого человека по факту возвращения в столицу, была недолгой. Так как по прибытию домой во время семейного ужина, ему сказали, что неделю назад, на его товарища, князя Александра Иоанновича Шуйского, было совершено бандитское нападение, с целью его ограбления. Князя, возвращающегося домой, поздним вечером, сильно избили, и он стал калекой, по крайней мере, всему свету известно, что разбитую дубинкой кисть его правой руки, спасти так, и не удалось. А самое прискорбное, что этих жестоких татей, совершивших это злодеяние, до сих пор не поймали.

В отличие от родителей и сестры, Михаил, услышав это новость, мгновенно догадался, кто стоит за этим нападением, и это сильно его огорчило. Тяжко разочаровываться в друзьях, тем более, второй раз подряд, за такой небольшой промежуток времени. Оказаться в такой ситуации не пожелаешь и врагу.

Ужин был окончен и после него обсуждены все мало-мальски важные проблемы. То, что Михаил, услышав о разбойном нападении на князя Шуйского сник, заметили все, но решили, что он переживает за друга, поэтому делали вид, что ничего не заметили. Однако молодому человеку эта тактичность родственников не помогла. Он, по выходу из обеденной залы, поспешно удалился в свою комнату и, заперев дверь на щеколду, не раздеваясь, завалился на постель. Ранее, он никогда не позволял себе подобного, но сегодня…

"Почему? — лёжа на кровати и не моргая, смотря в потолок, думал Михаил. — Как так вышло, что оба моих друга так низко пали? Естественно, Сашка пожелал отомстить за смерть своей любимой женщины. Понятно, что после того, что он узнал о Шуйском, Александр решил обойтись без вызова своего тёзки на дуэль. Это я могу понять и поддержать его решение. Но нанимать татей для того, чтоб отомстить их руками? Это низко, бесчестно. О боже! За что мне такое? Завтра же, утром отправлю к Сашке своего секунданта. И не приму от него никаких извинений. Бьёмся насмерть. Такой низости прощать нельзя!"…

Как долго продолжались эти душевные терзания в ночи, не мог сказать и сам Михаил. Так и осталось величайшей

тайной, когда он смиловистился и незаметно, с обволакивающей мягкостью принял молодого человека в свои нежные объятья. Жаль, что на этот раз Морфей поскупился на сой главный дар, не одарил нашего "мученика" своими сказочными сновидениями. Утро, по сравнению с вечером, было более благосклонно к юноше и он, переночевав со своими обидами, более не был столь категоричен в своих решениях. Нет. Граф никого не собирался прощать, просто он решил лично навестить своего друга-затворника в его разрастающемся поместье Зорянском и дать ему шанс оправдаться. И только после этого, смотря в его бесстыжие глаза, бросить ему вызов прямо в лицо. Желательно сделать это устно, без использования шаблонного атрибута — перчатки. А дальше, будь что будет. Понимая, что стреляться он будет не сегодня же, а как минимум на следующий день, Мишка велел заложить экипаж для его поездки к другу. Была придумана и подходящая причина: "В свете новых приобретений семьи, обсудить с Александром некоторые вопросы касаемо выхода их дел на новый, более высокий уровень". — После чего, снедаемый нетерпением, еле Михаил дождался семейного завтрака, во время которого, изрядно порадовал окружающих своим отличным настроением и аппетитом. Не было никакой нездоровой жизнерадостности, или чрезмерного поедания пищи, ритуал совместной трапезы не был ничем нарушен и соответствовал всем нормам приличия.

Как это ни странно, но дорога в усадьбу молодого графа Мосальского-Вельяминова не причинила Михаилу никаких неприятных моментов. Пусть путник не наслаждался ни щебетом птиц, ни свежим дуновением лёгкого ветерка, однако мысли его текли плавно и непринуждённо. Юноше без особого труда удалось усмирить все свои эмоции, и удерживать градус их накала на весьма низком уровне. А делалось это с умыслом, чтоб не сорваться в ненужный момент и не вести себя как скандальный ухарь-купец на торгу. За это умение, хотелось сказать отдельное спасибо педагогам лицея, где их учили в совершенстве владеть своим душевным равновесием.

По прибытию в имение того, кого Михаил ещё недавно считал своим лучшим другом, его ждало небольшое разочарование. Мажордом, виновато улыбаясь, и "рассыпаясь" в извинениях, просил подождать, так как по его словам: "Наш барин уже который день занят своими неотложными делами, совсем себя не бережёт. Но если вы, Михаил Николаевич соизволите немного подождать, то хозяина немедля оповестят о вашем прибытии".

"Нет, голуба, веди меня к хозяину, не медля, — потребовал Михаил, — у меня к нему серьёзное дело, не терпящее ни малейшего промедления".

Услужливо склонившийся в неглубоком поклоне тиун неожиданно быстро сдался, сказав: "Хорошо, извольте идти за мною". — После чего, повёл графа, но не в дом, как этого ожидал Михаил, а куда-то на задворки усадьбы. Оказалось, что там находились новые и весьма шумные мастерские. В одной из них, точнее в единственной на всю постройку большой комнате, оборудованной под нужды механосборщиков, и находился Александр. А то, чем он занимался, было полной неожиданностью.

Молодой граф, одетый в простую, домотканую одежду работал как обыкновенный мастеровой. И его руки были по самые локти обильно перемазаны в слесарном сале, потемневшим от металлической пыли. И он, вместе с одним из нанятых им оружейником, кузнецом и двумя подмастерьями, возился возле какой-то большой, непонятной, трубчатой конструкции. Назначение и название создаваемого ими механизма, Михаилу было неизвестно.

Увлечённые процессом отладки механизма слесаря, не сразу заметили вошедшую парочку. И обратили на них внимание только после того, как управляющий подошёл к графу вплотную и тактично покашлял. Только после этого, когда Александр обернулся к своему слуге, тот заметил, как сильно осунулось лицо добровольного "затворника", и как глубоко впали его покрасневшие от недосыпа глаза. В этот момент, Саша заметил графа Мусин-Елецкого и поприветствовал друга, и его голос прозвучал очень бодро, только немного сипловато: