Контрабандист
Шрифт:
Опасения не подтвердились, внизу нас никто не ждал. Тем не менее мы были не одни.
Здесь были десятки людей. Пожалуй, даже сотни. Почти все они сидели на корточках, густо, словно опята в осеннем лесу. Все в одинаковых позах – сгорбленные, скукоженные, закрывающие уши ладонями, с зажмуренными глазами. И у каждого изо рта выходила какая-то жирная кишка, врастающая другим концом прямо в пол. Большинство из них было совершенно голыми, на остальных одежда едва угадывалась, поскольку всё – и люди, и пол, и стены – было покрыто скользким белесым слоем
Десятка два таких же несчастных бродили туда-сюда, натыкаясь друг на друга и издавая какие-то звуки, то ли стон, то ли хрип, то ли бульканье. Когда один из них направился прямо на нас с Крэком, мы шарахнулись от него, но он сменил направление, даже не заметив нас.
– Грач, чё это за херня?! – прошептал потрясенный Крэк.
– Догадайся с трех раз, – шепотом ответил я.
Свет люкс-панелей едва пробивался между наростами органики. Я все же разглядел, что между сидящими людьми есть нечто вроде просеки – видимо, именно здесь прошел освобожденный нами поток биомассы.
– Гляди, – Крэк показал мне на ближайшую стену.
Теперь стало видно, что наросты – это вовсе не органика. Вернее, не только органика. Между блестящими чавкающими буфами блестело золото.
– Осталось узнать, куда делись добытчики, бля, – пробормотал Крэк, поводя в стороны стволом автомата.
– Думаю, мы их того… смыли.
– Значит, не зря старались. Ну, чего, пошли дальше, что ли?
– Постой-постой…
Я увидел лежащего у стены человека в знакомой мешковатой униформе. На шее у него болталась разбитая дыхательная маска, сам он мелко дрожал и всхлипывал. Подойдя ближе, я убедился, что у него разбита голова. Судя по всему, потоком биомассы его шарахнуло о стену. Прямо о драгоценные самородки.
– Все сходится, – проговорил я. – Вот и доблестные рудокопы. Должно быть, тут и другие поблизости…
– Ну так пошли отсюда, а?
– Еще секунду… хочу кое-что проверить…
Я подошел к одному из сидящих на корточках людей и рассмотрел его внимательно. Было видно, как он дышит – очень медленно и мерно, словно в глубоком сне. Скорее всего, он и был во сне. Обхватившие голову пальцы были бледными с синевой, наверно, от долгой неподвижности.
Я взялся двумя пальцами за кишку, выходящую у него изо рта, и осторожно потянул. Она поддалась не сразу. Внутри у человека раздался хлюпающий звук, и кишка вылетела наружу. Из нее сочилась белая слизь.
Человек в ту же секунду уронил руки и завалился набок. Некоторое время только дергался и загребал ногами, потом начал кашлять. Белые клоки летели из него, будто из испорченного огнетушителя.
Наконец он открыл мутные глаза и взглянул прямо на меня. И вновь я услышал странный жалобный звук – то ли стон, то ли хрип.
Он сделал судорожную попытку подняться, оперевшись на ослабевшие руки, но они подломились. Я не сомневался, что после нескольких попыток у него получится, как получилось у его собратьев, которых наш поток биомассы оторвал от питательных трубок.
– Идем, Крэк, – сказал я. – Тут
– Идем. А что понятно-то? Мне ничего не понятно.
– Терпение, дружочек…
Нижние горизонты шахты представляли собой просто пещеры с ровным полом. Кое-где много лет назад их начали отделывать, но так и не закончили. Вентиляция, впрочем, работала, освещение тоже. В любом из миров строители уделяли особое внимание их качеству и надежности. Как говорится, себе дороже. Да и нам на пользу.
Мы шли, осторожно выбирая путь между сидящими людьми. В соседнем зале их оказалось еще больше, мне снова пришло в голову сравнение с грибами. Ни дать ни взять грибная ферма.
– Так чего тебе понятно, а? – напомнил о себе Крэк.
– Ступич говорил, что ему как-то удалось заглянуть в центральный ствол шахты. Через резервную систему наблюдения, которая не работала и поэтому уцелела.
– И что там?
– Там грандиозное строительство. Это академик так считает. Со стороны кажется, что там просто все заросло до предела, но он пригляделся внимательнее. Там что-то создается.
– Что, бля, там может создаваться? – тупо заморгал Крэк.
– Откуда ж нам знать? Может, какая-то машина, может город-улей. Да это неважно. Эти люди, которые вокруг нас, – знаешь, что они делают?
– Ну, сидят. Сосут из трубочек. А чё?
– А ничё. Они участвуют в каких-то процессах геоплазмы. Я только теперь понял. Она обеспечивает их физической пищей, а они ее – своей психической энергией.
– На хера?
– Она может сконфигурировать поток сознания, но для серьезного созидания нужно много энергии. И для этого ей нужны мозги – наши мозги! Похоже, то, что мы видели на Луне-один, – это так, семечки. Здесь создается что-то запредельное. Боюсь даже предположить, что именно.
– Что-то я ни хера не понимаю.
– Да что тут непонятного?! Они все – военнопленные, которых геоплазма привлекла к своим работам. Теперь понятно?
– А-а… ну, так бы сразу и сказал… А то гонишь мне про какие-то потоки, мозги… Ну? И чё теперь?
В самом деле, чего теперь? Никакой практической пользы от своего открытия я не ощутил. Да и не открытие это, а так, гипотеза.
А все-таки приятно ощутить себя первооткрывателем.
– Можем спасти сотню-другую человек, Крэк. Просто иди и выдергивай у них трубочки из глоток.
– Так они же их обратно и засунут!
– Н-да, проблема. Значит, трубочки надо отрывать и выкидывать подальше. Ну-ка, я попробую…
Я подошел к ближайшему невольнику и уверенно вытянул кишку у него изо рта.
– Слышь, Грач, а может, потом будем трубочки вырывать? – предложил Крэк, беспокойно озираясь.
– Притормози чуток… интересно все-таки…
Я подождал, пока человек прокашляется, потом заглянул ему в лицо. Тот вдруг ответил мне таким пронзительным взглядом, что я даже немного оробел. Сквозь новый приступ кашля начали пробиваться какие-то звуки. Я прислушался, ничего не разобрал, помог человеку сесть…