Контрабандисты
Шрифт:
– Кажется, шухер, господин Рубинчик, - печально сказал Сёма.
Деловитые молодые люди в скрипучих портупеях и блестящих хромовых сапогах расхаживали по складу. Серьезные люди в яловых сапогах стояли у входа. Господин Рубинчик, забывшись, похлопал себя тростью по ноге и скривился.
– Чем обязан такому приятному визиту, что сам товарищ оперуполномоченный Орлов сделал мне честь?
– вежливо осведомился он.
Молодой оперуполномоченный товарищ Орлов, кудрявый, очень серьезный, в круглых очках,
– Поступил сигнал, гражданин Рубинчик. О контрабандной партии товара, хранящейся у вас на складе. Предлагаю проявить сознательность и не задерживать товарищей.
– Так я что, - сказал Рубинчик, - я завсегда. Прошу, будьте как дома.
Он тоже сел на ящик с колониальным товаром и скрестил руки.
– Стоять!
– негромко сказал товарищ Орлов.
Рубинчик встал. Сатыроса никто не просил, но он на всякий случай тоже встал. Красноармеец ткнул штыком в ящик.
– Чай, - пояснил господин Рубинчик вежливо, - цейлонский чай.
– Накладные есть?
– Все есть, - обрадовался господин Рубинчик.
– Сьома, сходи попроси за накладные.
– Сходи с ним, - велел Орлов красноармейцу.
– А вот это?
– Оливки из Батума.
– Где разгружался?
– В Карантинной бухте две недели назад. Зря вы это, вот ей-богу зря, товарищ Орлов. Чисто все.
– Бога нет, - машинально ответил Орлов.
– А в бочках?
– В этих - семечковое масло, с маслодавильни на Ближних Мельницах, ну вы знаете, кооперативная трудовая артель «Красный маслодел». А в этих - оливковое, тоже из Батума. Тоже кооперативная трудовая артель. У нас все по закону, товарищ Орлов.
«Интересно, какая же сука стукнула», - думал про себя господин
Рубинчик. Второй красноармеец вспорол тюк, оттуда, шурша, высыпался чай.
– Батумский, - скучно сказал господин Рубинчик, - третий сорт. Трудовая артель «Красный чай». Сейчас Сьома принесет накладные, дай ему бог здоровья.
– А товар?
– оперуполномоченный товарищ Орлов не зря слыл человеком упертым.
– Так ищите, бога ради, - широко развел руками господин Рубинчик, - я что, я разве против?
– Вот, товарищ оперуполномоченный, гляньте-ка сюды, - сказал красноармеец, выгребая книжный хлам, завернутый в парчу и пурпур. Хрустальный череп поглядел на Орлова холодными глазницами.
– Прятал?
– спросил Орлов укоризненно.
– Никоим образом, - равнодушно ответил господин Рубин-чик, - так валялось.
– Предметы культа?
– Вы, товарищ Орлов, умеете читать на этом языке? Вот и я не умею. Какой же это предмет культа? Предмет культа - это опиум для народа, а этого ни один народ не поймет.
Товарищ Орлов нагнулся и пролистал фолиант. Поднялось облачко красноватой пыли. Товарищ Орлов чихнул.
– Картинки тут, - сказал он неопределенно, -
– Дядя у меня умер в Виннице, - пояснил Рубинчик, - большой чудак был. Древности всякие собирал. Никому не нужный хлам. Но дядя же. Дорого как память. Я из Винницы вывез, сюда свалил. Не домой же везти такое? У супруги мигрень.
– И это?
– спросил оперуполномоченный, трогая череп сапогом. Череп неожиданно щелкнул хрустальной челюстью. Оперуполномоченный отдернул ногу и, чтобы показать, что он совсем даже не испугался, тронул череп еще раз. Череп чуть подвинулся вместе с куском пурпурной ткани, на которой лежал.
– На столе у него стояло, у дяди, - тут же сказал Рубинчик, - мементо мори, так сказать.
– Большой чудак был ваш дядя, - признал оперуполномоченный Орлов.
– Это уж точно, - радостно согласился Рубинчик, - такой чудак, что иногда в одних кальсонах на улицу выходил, гм…
Сверху притопал красноармеец с кипой накладных и амбарными книгами.
– Я это изымаю, - сказал оперуполномоченный Орлов, - временно. И предметы культа конфискую.
– На здоровье, - равнодушно сказал Рубинчик.
– А что это у вас товарищ грек с разбитым лицом тут имеет место?
– спросил Орлов, ища, к чему бы придраться.
– Помогал передвигать ящики, - сказал Сатырос, - вот… упал неосмотрительно.
– Нарушаете технику безопасности?
– с надеждой спросил Орлов.
– За нарушение техники безопасности готов ответить, - радостно воскликнул Рубинчик, - кстати, маме привет передавайте.
Орлов развернулся всем своим перетянутым в рюмочку телом и, поскрипывая портупеей, вышел. Красноармейцы двинулись за ним.
– Уф!
– сказал Рубинчик и вытер лоб.
– И не говорите, господин Рубинчик, - согласился папа Саты-рос.
– Вы, папа, счастливец, - сказал Рубинчик тихо, покачавшись с носка на пятку и глядя на груду рухляди.
– Вы, папа, можете идти. Поцелуйте от меня вашу прелестную Зою. И, кстати, имейте в виду и передайте всем: господин Рубинчик найдет ту сволочь, которая заложила господина Рубинчика, и сволочь этому не обрадуется.
Папа Сатырос коротко склонил голову и тихо вышел. На лестнице он перекрестился.
Директор Археологического музея профессор Отто Штильмарк очень нервничал. А вы бы не нервничали, если бы вас ни с того, ни с сего вызвали в Губчека?
Тем более новая власть совершенно ничего не понимала в археологии. Новая власть смотрела на драгоценные скифские золотые гривны просто как на источник желтого металла, благодаря которому можно было прикупить оборудование для литейного цеха.
Поэтому, когда выяснилось, в чем дело, он облегченно вздохнул. В душе, конечно.
– Откуда вы это взяли?
– удивился он.