Контрабас
Шрифт:
— Вы были в курсе его дел?
— Нет. У нас не было принято обсуждать дела друг друга.
— Он не рассказывал, угрожал ли ему кто-нибудь в последнее время?
Левитин отрицательно покачал головой.
— Можно его увидеть? — спросил он.
— Я направляюсь в больницу, можете поехать со мной.
— Хорошо, но мне нужно минут десять, чтобы собраться.
— Я подожду вас в машине.
Соловец вышел на улицу, подошел к машине, сел в нее. Левитин произвел на майора приятное впечатление. В нем чувствовалась какая-то скрытая сила. Казалось, в музыканте
По дороге Соловец и Левитин не разговаривали. Минут через десять они уже входили в двери Военно-медицинской академии. После джаз-клуба атмосфера больницы с ее запахами показалась майору угнетающей. В сопровождении врача Левитин и Соловец молча прошли по коридорам и оказались перед дверью палаты, где находился сын Левитина. Возле двери на стуле сидел милиционер. Он встал, приветствуя Соловца. Майор вместе с Левитиным зашли в палату.
Сын Левитина Виктор лежал без сознания. Голова его была перебинтована, на лице — темные кровоподтеки. Рядом с Виктором на стуле сидела его жена Лена. Увидев Павла Левитина, Лена встала и подошла к нему. Тот обнял ее за плечо. После паузы, длившейся с минуту, Соловец обратился к Лене.
— Простите, Лена,— сказал он негромко,— можно с вами поговорить?
Лена кивнула и вышла в коридор вместе с Соловцом. Павел Левитин остался в палате наедине с сыном. Он сел на стул, на котором до него сидела Лена. Долго и молча старший Левитин смотрел на лицо лежащего без сознания Виктора.
В это время Соловец беседовал в больничном коридоре с Леной.
— Я понимаю ваше состояние, Лена,— сказал Соловец, стараясь быть как можно деликатнее,— но постарайтесь все же ответить на мои вопросы.
— Спрашивайте.
— Вы давно замужем?
— Мы поженились два года назад. Но знакомы еще с института. Я училась на параллельном курсе. В институте мы почти не общались. Но спустя два года после окончания столкнулись на одной вечеринке, стали встречаться, а потом и поженились.
— Обсуждали вы с Виктором его дела?
— Нет, не обсуждали. Видите ли, у нас с самого начала сложилось, что я занимаюсь домом, а он зарабатывает деньги.
— Может быть, ему кто-то угрожал?
— Не знаю... Правда, последний месяц я обратила внимание, что Виктор чувствовал себя как будто не в своей тарелке. Его что-то беспокоило.
— Он не говорил, что?
— Нет, а если я о чем-то спрашивала, всегда отшучивался. Несколько раз мы даже поссорились из-за этого.
— А сами вы как думаете, что могло быть причиной его беспокойства?
— Думаю, это как-то связано с работой. Попробуйте поговорить с Витиным заместителем Костей Боровиковым. Он, может быть, в курсе.
— Дайте мне его телефон, пожалуйста.
Лена вынула из кармана визитку Виктора.
— Вот,— сказала она,— это Витина визитка, здесь телефон салона,
4
Было уже за полночь, когда Ларин вернулся домой. Выглядел он изрядно помятым. В КПЗ его продержали больше двух часов. Сидя в камере вместе с Померанцевым, он ухитрился изрядно в чем-то перепачкаться. Наконец капитану дали возможность позвонить. Ларин дозвонился до своего отделения, связался с дежурным, и общими усилиями инцидент был исчерпан. Но перед тем, как проститься с Лариным, милиционеры из отделения, в котором его держали, предложили в качестве примирения выпить по двадцать капель. Капель в конце концов оказалось значительно больше, и капитан вернулся домой изрядно навеселе.
Его жена Маша уже успела одна сходить в театр и вернуться. Она сидела перед телевизором и демонстративно молчала. Ларин нетвердой походкой вошел в комнату.
— Машенька, милая, извини... — начал он.
Маша сидела, стиснув зубы.
— Ну, что ты мне сегодня расскажешь? — спросила она, стараясь оставаться спокойной.
— Ты не представляешь себе, что со мной случилось! — стал рассказывать Ларин.— Меня забрали, и я три часа просидел в КПЗ.
— Так, с меня хватит! — взорвалась Маша.
Она резко встала и вышла в коридор. Там Маша начала одеваться. Ларин, однако, не терял надежды уладить дело миром.
— Меня в трамвае по дороге в театр тормознули контролеры и отвели в Пятое отделение.
— А удостоверение свое ты, конечно, не стал им показывать,— огрызнулась Маша,— чтобы соблюдать конспирацию!
— Понимаешь, я в куртке в «конторе» документы и деньги забыл. Машенька, я же не нарочно!
— У тебя все не нарочно! Сколько можно это терпеть! По твоей милости я все время сижу дома одна. В прошлый раз мы должны были идти к Никитиным на день рождения, мне пришлось идти одной, потому что ты был занят.
— Да, у меня было задержание.
— У тебя всегда — то задержание, то совещание, то дежурство, то следственный эксперимент. А я должна проводить вечера вдвоем с телевизором!
Тут настало время взорваться Ларину.
— Такая работа, Маша! — чуть не закричал он.— Я же мент!
— Вот именно — мент! У тебя работа превыше всего.
— Не надо было выходить за меня,— с горечью резюмировал Ларин.
— Действительно, не надо было! Теперь я эта поняла. Но еще не поздно исправить ошибку.
С этими словами Маша, застегнув последнюю пуговицу, направилась к двери. Ларин решил предпринять последнюю попытку.
— Машенька,— воскликнул он,— ну, сходим мы в другой раз в этот театр!
— Другого раза не будет! — отрезала Маша.
Она с треском захлопнула за собой дверь. Ларин глубоко вздохнул, затем махнул рукой и пошел в комнату. Там он прилег на диван и стал листать вчерашнюю газету...
Утром Ларин чувствовал легкое головокружение и шершавую сухость во рту. Он выпил стакан воды из-под крана, а затем чашку чая с лимоном. Очертания вокруг стали более отчетливыми. Можно было идти на работу.