Контракт на ложь
Шрифт:
Девушка остановилась. Оглянулась.
– Я? На диван.
И опустила глаза, виновато поведя плечом. А он видел только одно – как поднимаются у нее соски, сжимаясь тугими острыми горошинками. Натягивают ткань его футболки.
Как по голове обухом. Он сам не понял, как оказался рядом с ней. Вплотную подошел. Сердце колотится так, что, кажется, сейчас грудную клетку разорвет. А его несет на волне того огня. Не погас них***, лавой клокочет, раздирает, лижет всего.
Она молчит, приоткрытые губы чуть дрожат, пальцы сжимаются.
Ей страшно, вдруг понял он. Боится его.
Ее же… Боже, какой же он идиот.
– Настя, подожди. Я тебе у племянника постелю. Там отдельная ванная, будет удобнее.
– Хорошо, – быстро блеснула на него огромными темными глазами.
Чего это стоило ей.
Но она просто не могла оторвать рук от его спины и гладкой кожи. Не могла отказаться. Гладить, касаться, впитывать в себя его запах.
Ведь это же можно ей один раз. Сейчас себе позволить.
А завтра… К черту все. Завтра она скажет дядьке, пусть делает с ней что хочет. Она не станет в этой грязной махинации участвовать.
Завтра. Просто дожить до утра и навсегда уйти из жизни этого мужчины.
Главное сейчас – сдержать проклятые слезы.
Андрей быстро перестилал Сашкину постель, старался не смотреть на нее.
Не пугать лишний раз. Ей и без того кошмар пришлось пережить сегодня. А тут он. Совсем по-скотски получалось – привел к себе и воспользовался ее беспомощностью. Бл***… Самому тошно.
Давил нещадно в себе этот огонь, а них*** не отпускает, не падает ничего.
Кое-как закончил, выровнял простыни.
– Ну вот. Готово.
И обернулся к ней, чтобы попрощаться и уйти к себе, мучиться всю ночь со стояком. Не сдержался, заглянул ей в глаза. Не было в ее влажных темных глазах страха, там был тот же огонь. И были слезы.
– Что ты?.. – подался к ней всем телом. – Настя? Не надо, что ты…
А в следующую секунду он уже обнимал ее, держа на весу, и стаскивал нетерпеливыми руками футболку. Увидеть острые вершинки, втянуть их в рот, сильнее. Глубже. Чтобы услышать сквозь рев крови в ушах, как она тонко всхлипнет и застонет.
Сорвать остальное, добраться до влажного местечка, ласкать, мять, гладить, нежить, пока другая рука тянется к тумбочке, где, Андрей знал, у Сашки всегда запас презервативов. Сам регулярно его пополнял, чтобы балбес случайно не подцепил чего. Кстати они сейчас, очень кстати.
Уложить ее, накрыть собой, гладить телом, вдыхать запах, сходить с ума, оттягивая момент, когда разрывающийся от желания член наконец войдет в ее тело, а она выгнется дугой под ним и застонет. Так четко, так правильно и хорошо, как будто вернулся домой.
Но мыслей хватит ненадолго. Ненадолго хватит сил сдерживаться и медленно скользить, мучая себя и ее. Один маленький щипок, одно касание коротко остриженных
Иногда судьбы не избежать. И не стоит с ней бороться.
Потом Настя плакала, тихо бежали слезы дорожками по лицу. Не надо, чтобы он услышал и понял. Противно было себя самой. Она же сделала ровно то, о чем этот старый мерзавец Фомин, ее «дядя», говорил. И что дальше?
Предать его? Подставить? Никогда. Она просто не сможет после этого жить.
Слезы стали душить. Девушка тихо встала и ушла в ванную.
Закрыла ладонью рот, зажмурилась и уперлась лбом в стену.
– Настя. – Теплые руки на плечах.
Нет. Она зажмурилась еще сильнее.
– Что с тобой? Тебе больно? Плохо? Я был груб?
Неееет!
– Нет, – обернулась она. – Что ты. Со мной все хорошо. Правда.
– Тогда почему ты плачешь? – Андрей нахмурился, поднимая ее лицо за подбородок.
– Это не обращай внимания. Все нормально.
– Них*** не нормально! – вспылил он. – Почему ты плачешь?
И несильно сжал ее плечи. А ей хотелось согнуться пополам и рыдать в голос. Покачала головой. Отвернулась, пряча лицо. Нет.
– Настя. Что с тобой, почему ты плачешь? Объясни.
Теперь он держал ее крепко и спрашивал строго. А как ей ему ответить?! Как вынести на свет всю эту грязь и позор?!
– Настя?!
Он держал ее еще несколько секунд, потом вдруг резко отпустил. И ушел. От него пахнуло холодом, а ей вдруг показалось, что она сейчас умрет.
– Андрей! – позвала его, всхлипывая. – Андрей…
– Да, – обернулся он.
Отчужденный, собранный.
– Я…
Господи, как тяжело было переступить через себя! Как тяжело было ей сейчас признаться! Он же после этого возненавидит ее.
– Ничего, – пробормотала она.
– Хорошо. Спокойной ночи.
Отвернулся и ушел.
Так сухо и холодно. Лучше бы она умерла.
Это оказалось больно и обидно. Он как будто на стену наткнулся. И самое тошное, Андрей чувствовал за этой стеной ложь.
Он просто ушел к себе и не спал до утра.
Она еще плакала в ванной, а потом прошла в комнату племянника и затихла. Спала или нет, этого он не знал. Во всяком случае, слышно ничего не было.
Он очень ждал утра. Хотел видеть ее глаза.
Но утром она вела себя так, будто между ними ничего не было.
И черт бы его побрал, если он не чувствовал за всем этим гребаную ЛОЖЬ.
Чашка кофе, выпитая в звенящем вакууме молчания. Потом она поблагодарила его за то, что приютил на ночь, и попросила подвезти до ближайшего гипермаркета. Андрей только молча кивнул в ответ. Подвез.