Контракт на невинность

Шварц Анна

И хотя у меня вообще нет опыта в этих делах, я как-то быстро понимаю, что это явно не телефон, или что-то в этом роде.

Нет. Черт. Второй раз пережить изнасилование за последний день — это как-то слишком даже для меня. Я в отчаянии совершаю сильный рывок в сторону, но Камиль успевает схватить меня, положив ладонь на холку, и зафиксировать на месте.

Мне остается только извиваться. Руки сцеплены за спиной, и я сама себе напоминаю червяка, отчаянно пытающегося вырваться из захвата.

Я бы сопротивлялась до самого конца, если бы мысль "я делаю себе только

хуже, елозя на его члене" не поумерила бы мой пыл. Только поэтому я замираю, глядя в лицо убийцы напротив. Похоже, его только забавляет это.

— Пустите…!!!

— Ты плохо умеешь врать, цыпа, — горящий взгляд словно оставляет на коже следы от ожогов. Несмотря на то, что Камиль говорит относительно ровно, я чувствую в его голосе то, что заставляет меня поверить в неотвратимость чего-то страшного. А когда он прикасается небрежно пальцем к моим губам, проводит по щеке, и потом заправляет прядь волос за ухо, все тело словно вспыхивает в ответ, — это, в принципе, к лучшему. Твой папа начальник полиции, но не может найти четыреста тысяч на лечение? Звучит фантастически.

— Он не берет взятки. Зарплата не сильно большая, — бормочу я, ошарашенная своей чувствительностью. Я же боюсь его. Все, что я должна ощущать — это страх. Какого тогда черта?…

— Охренеть ты смешно пошутила, любительница угрожать. Как самочувствие? Наркотик, который Катя подливает всем новеньким в этом борделе, уже начал действовать?

Мое лицо начинает пылать. Я замолкаю, прислушиваясь к себе. Черт, неужели это все… все дело в вине, которым усердно пытался напоить меня Пупс? Вот почему он говорил, что мне надо выпить и расслабиться.

Вот почему у меня чувство, будто вместо кожи — оголенные нервы. Однако, я себя контролирую. Крышу мне не сносит. Только быстро колотится сердце и легкий адреналин разливается по венам.

— Да. Нет, то есть…Я же не хочу вас, просто…

— Мало выпила. Ты клиническая идиотка, цыпа. Но в двадцать лет вы все такие. Если бы я тебя не вывел из клуба, то ты бы уже стонала под Городецким, а завтра Катя показала бы тебе занимательные видео из номера, если б ты вздумала соскочить и завязать с этим делом. Она, оказывается, умеет уговаривать новеньких. Твоя подруга получила бы небольшую часть денег на лапу. Или Катя подогнала бы ей жирного клиента за хорошую работу. Неплохо, да?

— Валя просто договорилась с Катей о встрече… — шепчу я в полном шоке и вижу, как на лице Камиля возникает ироничная усмешка.

— По доброте душевной. Да, цыпа. Наивняк такой, звездец. Будешь мне должна за свое спасение.

Он сбрасывает меня обратно на сиденье и пристегивает. Я нервно выдыхаю. Не хочу думать, что Валя полная мразь, но факты говорят об обратном. Подруга просто продала меня. Уговаривала меня, придумав сказку про Камиля и неразделенную любовь. Или же вправду его хотела увидеть, но не отказалась заработать и выслужиться перед Катей.

И за что? За возможность купить дозу? Жизни ее родных не грозит опасность. Я бы еще как-то могла тогда ее оправдать. Но тут…

Камиль заводит машину, и мы в полном молчании трогаемся с парковки. Я смотрю за окно на

ночной город. В сердце что-то больно сжимается.

***

Машина заезжает в просторный двор и тормозит. После чего, Камиль небрежно отстегивает меня.

— Выходи, цыпа, — бросает он и я покоряюсь судьбе. Толку сопротивляться? Бежать-то некуда.

К нам приближается татуированный. Он бросает в мою сторону мимолетный взгляд и потом протягивает что-то Камилю. Я замираю. У него в руке оружие.

— Я отъеду ненадолго, — сообщает этот парень. Камиль забирает у него пистолет.

— До утра. Потом ты будешь нужен.

— Ладно.

Меня пугает в этих людях всё. Разговоры, которые я не понимаю, огнестрельное оружие, с которым они обращаются так легко, словно проводят с ним большую часть своей жизни. У меня замерло сердце, когда я однажды увидела у папы пистолет. Нашла очень далеко на полке, спрятанным между чистым постельным бельем. Потом пистолет конфисковали, но спустя много лет я все еще отчетливо помню свои ощущения, когда в очередной раз приходится подойти к этому шкафу.

— В дом иди, цыпа, — слышу голос Камиля.

Мы находимся где-то за городом. Тишина тут почти невероятная. Одно успокаивает: тут есть соседи. Если я буду кричать — возможно, они услышат. Хотя не факт, что вмешаются.

Черт. Откуда у этого человека столько денег? В дом я захожу, чувствуя, словно играю роль для фильма про мафию. Тут подходящие декорации. Дорого. Не знаю, почему я это понимаю, ведь я не разбираюсь в дорогих предметах интерьера, и для меня паркет — это что-то старое, скрипящее и поцарапанное со временем.

Возможно, просто это чувствую.

— Можешь не разуваться, — произносит Камиль, заметив, как я тревожно бросаю взгляд на свои туфли. Он подводит меня к столу в гостиной, открывает сейф и достает оттуда что-то. Я неожиданно замечаю на его руке тату. Такую же, как у того парня — какая-то птица. Только тут контуры более яркие, словно тату свежая.

Это меня чем-то напрягает, но в следующий момент я забываю обо всем.

Камиль кладет на стол пачку денег. Проводит небрежно рукой, сдвигая веером купюры по поверхности темной столешницы. Я, как завороженная, наблюдаю за ними, не в силах оторваться. Одно дело — слышать слово “деньги”. Другое дело — видеть их вживую. На расстоянии вытянутой руки. Такое количество. Господи. Это не конвертик Пупса.

— Полмиллиона, цыпа, — слышу голос у себя над ухом. Он обходит меня и останавливается за моей спиной, но я даже не могу испугаться…Настолько меня захватила эта картина, — они будут твоими. Продашь себя на одну ночь — получишь столько. Останешься со мной — получишь больше. Намного. Эти бабки тебе копейками покажутся.

— Так просто? — я сглатываю подступивший к горлу ком, — За эти деньги вы можете купить любую девушку. Почему я?

— Там, где я верчусь, сложно найти девушку без единого темного пятна в биографии. Мне нужна чистая репутация. И принципиальность, которую можно сломать. Монашки и убежденные целки меня не интересуют. Эта сумма надломила твои убеждения?