Контракт с плейбоем
Шрифт:
Бобков на соседней кровати отчаянно рванулся из пут и завопил:
— Мы с Лехой ни при чем! Это Даня Ольшанский. Он ее переехал. Мы даже ничего не знали ни про деньги, ни про что.
— Очень плохо, что вы ничего не знали, — печально заметила я. — За нужную информацию я могла бы оставить вас в живых. Но раз вы ничего не можете рассказать, то какой от вас толк.
— Я, я знаю, — закивал мокрый от пота Кощей. — Даня правильно раскидал тему. Все так и было. Этот фраер позвонил и дал набой, что мы можем банк снять за левое дело. А станем морду воротить — всем вилы. По пол-лимона на брата обещал. На этой, блин, карточке был задаток семьсот пятьдесят
— Почему тот чувак нанял именно вас? — спросила я, пропустив мимо ушей последнюю фразу. — Ты сам разговор слышал?
— Да, слышал, — с готовностью мотнул головой Кощей. — Этот бобер все про нас знал: где хата, погоняла, за что срок тянули — весь расклад. Короче, наехал, как на бакланов.
— Неужели вообще мыслей не появилось, кто это мог быть? — давила я. — Смотри, а то щас кишки быстро прочистим. Склеишь ласты, как твой Даня.
— Мамой клянусь, я ничего не знаю! — взвыл бандит. На газах у него заблестели слезы.
Я приказала следователю сделать вливание. Земляной медлил, а Кощей в это время верещал, как свинья в когтях тигра.
— Делай, — повторила я приказ, но Земляной бросил клизму на пол:
— Все, с меня хватит!
Я схватила его под локоть и выволокла в коридор, бросив на бегу бандитам:
— Сейчас принесу вам бумагу, и вы напишете все, как было. Будете кочевряжиться — закончите, как Ольшанский. И никто вас не хватится. В морге напишут, что вы покончили жизнь самоубийством. Потом трупы зароют и воткнут сверху доску с табличкой и порядковым номером.
Уже в коридоре, когда дверь в палату была закрыта и мы отошли к посту дежурного, Земляной набросился на меня с обвинениями:
— Что это вообще такое! Охренела?! Целишься в меня из револьвера! Я уж решил, что ты в меня правда выстрелишь. Такое вообще трудно вообразить. Мы же договаривались только припугнуть! Как прикажешь это понимать! Да я тебя засажу на всю жизнь!
— Во-первых, револьвер был не заряжен, — спокойно ответила я. — Во-вторых, вам было велено ждать в коридоре, а вы вошли и едва все не испортили. И не тряситесь вы так, ваш Ольшанский жив. Я для вида заполнила смесью только две клизмы. В третьей был раствор снотворного с красным перцем. Этот ублюдок просто отключился, он придет в себя через пару часов. Вы же благодаря мне сможете получить признания его дружков. Когда Ольшанский проснется и узнает, что его кореша все валят на него, то он тоже запоет, а вы получите раскрытие тяжкого преступления — убийства по предварительному сговору группой лиц.
— Ну, не знаю, — неуверенно пробормотал следователь, — они потом на суде откажутся от своих показаний, когда поймут, что это была подстава.
— Не откажутся, — пообещала я. — Сейчас намекну им, что в тюрьме будет спокойнее, чем на воле. Сами видели, я могу быть убедительной. Пообещаю вернуться, если они пойдут в отказ. Теперь сделаем вот что: вы договоритесь с врачами, чтоб они пришли в палату и изобразили, что Ольшанский еще жив и они его пытаются вытащить с того света. Пусть перевезут Ольшанского в другую палату, а когда он проснется, скажете, что его едва
— Вообще-то может сработать, — задумчиво проговорил следователь.
Я взяла со стола дежурного несколько листов бумаги, ручку и вернулась в палату. Признания были написаны за пять минут.
По дороге в общежитие я думала о своих дальнейших действиях. Первое — обыскать квартиру бандитов. Ее успели опечатать, но обыска еще не было. Возможно, удастся там обнаружить что-то, что хотя бы косвенно укажет на заказчика. Несомненно, человек, заказавший убийство Сурковой, хорошо знал Ольшанского и его товарищей. Какие-нибудь прошлые дела или общие знакомые. Вторым пунктом плана я определила обыск в квартире убитой. Причем все надо сделать быстро, до милиции. Надо еще позвонить ей на работу и выяснить, какими проектами женщина занималась в последнее время. Это тоже может вывести на заказчика. Потом карточка, на которую заказчик перевел деньги. Надо пробить и это направление. Денежные операции всегда оставляют много следов.
В комнате общежития стояла мертвая тишина. Уваров спал на кушетке при включенном ночнике. В руке Андрей сжимал электрошокер. Электронные часы на журнальном столике показывали половину двенадцатого. Я аккуратно вынула из руки клиента шокер, чтоб он не жахнул им себя во сне, и пошла поставить чайник. Соорудив бутерброд из НЗ, хранившегося в холодильнике, я присела к компьютеру просмотреть базу данных МВД и ГУИНа. Нужно было найти подельников, людей Ольшанского и его товарищей. В отдельный файл я сохраняла все, что казалось интересным. Так как информации о возможных причинах убийства по-прежнему было мало, выяснить что-либо конкретное я не смогла. Оставалось надеяться, что позже мой труд принесет какую-нибудь пользу.
В половине первого я решила, что пора заканчивать. Выключила компьютер и легла спать на расстеленный на полу спальный мешок.
Проснулась я ровно в шесть. Встала, умылась, оделась и отправилась на свою ежедневную десятикилометровую пробежку. Утро выдалось достаточно холодным, но я не замерзла. Пробежав мимо кинотеатра, я свернула на тенистую аллею, затем миновала длинный ряд гаражей. Добежав до спортивной площадки, я выполнила свой комплекс упражнений на турнике, шведской стенке и брусьях. Проделала комплекс силовых упражнений, упражнения на гибкость и перешла к отработке ударов.
В общежитие я вернулась через час. Уваров все еще спал. Для человека, за которым охотились убийцы, он выглядел слишком безмятежным. Возможно, Уваров просто еще не до конца осознал серьезность угрожавшей ему опасности.
Я приняла душ, разогрела в микроволновке пиццу и позавтракала. За кофе с сигаретой я еще раз обдумала дальнейшие мероприятия на сегодня. Список был внушительный.
Наконец проснулся Уваров. Со стоном он поднялся с постели и сразу заявил, что моя кушетка — средневековое орудие пыток, а не предмет мебели. Взглянув на часы, он ахнул:
— Ты чего вскочила в такую рань? Я уж подумал, часов одиннадцать.
— Вставай давай, — усмехнулась я. — День у тебя сегодня будет насыщенный. Отоспишься дома, если, конечно, жив останешься.
Ворча себе под нос, Уваров отправился в ванную.
Послышался шум воды и пение. Через десять минут пение смолкло. Через полчаса я стала слегка волноваться. Потом позвала Уварова, но тот не ответил. Не слышал за шумом воды или просто молчал из вредности? Через час я решила, что что-то случилась. Встала с намерением выломать дверь. Однако только двинулась вперед, дверь открылась сама.