Контракт

Иевлев Геннадий Васильевич

Дождавшись, когда на терминале появится сообщение о герметизации корпуса тягача, Ромм взялся за штурвал и аккуратно отвёл тягач от причала.

Стыковка тягача с пристёжкой была достаточно мягкой и связка лишь чуть качнулась. Ромм настолько выложился, стараясь доказать персоналу станции, что их мнение о его профессионализме ложное, что даже взмок и на его бровях повисли крупные капли непрошенной влаги. Он пробежался пальцами по клавишам пульта управления, теперь уже связывая пристёжку и тягач, не только механически, но и всеми энергетическими и информационными каналами и

дождавшись, когда на терминале появится изображение внутреннего пространства пристёжки, удовлетворённо откинулся в кресле. Покидать тягач у него желания не было.

***

Пристёжка была пустой и лишь в самом её конце, на каком-то невысоком постаменте блестел достаточно большой камень, который, видимо и был, тем самым, алмазом.

Ромм достал из кармана курточки иштор и повертел его в руках: самый твёрдый камень вселенной, по утверждению орианского учёного, был абсолютно чёрного цвета. Подавшись вперёд, повинуясь неизвестно какому инстинкту, Ромм провёл камнем по свободному месту на пульте управления и тут же содрогнулся от содеянного - на матовой, идеальной поверхности пульта управления остался глубокий блестящий след.

– Хаора!
– Невольно слетело с его губ.

Он поднёс иштор к глазам - на нём же не было, абсолютно, никакого следа. Досадливо покрутив головой, Ромм спрятал иштор в тот же карман курточки, из которого и достал и принялся лихорадочно тереть по следу пальцем, благо, что след имел гладкие края и совершенно не резал палец.

Наконец, осознав бессмысленность своего занятия, негромко хмыкнув, Ромм прервал свою затею и опять откинувшись в кресле, уставился в терминал, на котором отображалось внутреннее пространство пристёжки.

Стебов появился в ней не скоро и Ромм уже начал думать, что специалист передумал обследовать камень. Стебов, видимо, был хорошо знаком и с невесомостью и со скафандром, так как шагнув из шлюза станции в пристёжку, он тут же отключил магниты подошв башмаков скафандра и оттолкнувшись от пола пристёжки, быстро поплыл к камню, с такой ловкостью, будто всю свою сознательную жизнь плавал в пространстве, лишённом силы тяжести, даже вызвав невольное уважение у Ромма.

Плавно опустившись перед камнем на пол, Стебов открыл свой огромный саквояж и принялся доставать из него какие-то приборы, некоторые прислоняя к камню и затем вновь пряча их в саквояж, а некоторые ставя на пол и видимо включая их, так как от них в сторону камня протягивались какие-то лучи, которые, видимо улавливались какими-то анализаторами.

Стебов достаточно долго крутился вокруг камня. Наконец он выпрямился и повернул лицо в сторону Ромма, будто достоверно знал, где находится камера, по которой пилот тягача за ним, непременно, наблюдает.

– Это алмаз.
– Донёсся его громкий голос.
– Но он неоднороден и скорее всего состоит из нескольких разновеликих алмазов, что никак не уменьшает его ценность.

Стебов умолк. Ромм сидел молча, не проявляя никаких эмоций, будто и не услышал слов специалиста. Он сидел уставившись в шлем Стебова, внутри которого светился красный индикатор.

– Что за красный индикатор светится у тебя в шлеме?
– Наконец заговорил

Ромм, стуча указательным пальцем себе в лоб.

– Хаора! Это не воздух. Я ошибся.
– Вдруг донёсся тревожный голос Стебова.
– Это сработал биологический анализатор.
– Он поднял руку и постучал перчаткой по шлему.
– Хаора!

Подавшись вперёд, Ромм ткнул пальцем в терминал связи - над пультом управления тут же вспыхнула голограмма с изображением диспетчера станции.

– У Стебова в скафандре сработал биологический анализатор. Во что вы его засунули? В таком состоянии я не могу взять его на борт тягача.
– Громким, чётким голосом произнёс Ромм.

– Могу однозначно утверждать, что скафандр был чист.
– В глазах диспетчера промелькнул испуг.

– Тогда алмаз!
– Едва ли не выкрикнул Ромм.
– Я не потащу заражённую пристёжку к Затре.

– Исключено.
– Диспетчер мотнул головой.
– Камень не был внутри станции, а есть подозрение, что вирус развился там. К тому же, пространство пристёжки было обработано жёстким излучением. Никакой биологический организм выжить там не мог.

– Хаора! Что же тогда? Какие характерные симптомы у вашей заразы?

– Пониженная температура тела.

– Господин капитан.
– Ромм перевёл взгляд на терминал, где отображалось пространство пристёжки.
– Какая сейчас температура твоего тела? Скафандр должен её показать.

– Тридцать пять и семь.
– Раздался, явно, встревоженный голос Стебова.

– Его температура тридцать пять и семь.
– Произнёс Ромм, переводя взгляд на голограмму с диспетчером.

– Он будет немедленно направлен на карантинный уровень для обследования.
– Выпалил диспетчер.

– Что с ним?

– Он заражён. Он должен остаться на станции. Он обязан немедленно покинуть пристёжку.

– Но тогда пристёжка тоже заражена?

– Думаю - нет.
– Диспетчер мотнул головой.
– Иначе сработал бы биологический анализатор пристёжки, который там установлен.

– Увы! Ты должен остаться.
– Заговорил Ромм грубым голосом, переводя взгляд на терминал с пространством пристёжки, будто будучи уверен, что разговаривает уже не с капитаном тягача.
– Собери свои приборы и проваливай. И поскорее, пока не загадил камень. Думаю, тебя заберёт следующий тягач, или же дождись меня.

– Когда ты вернёшься?
– Едва смог расслышать Ромм, совсем тихую фразу Стебова.

– Через полгода.
– Ромм дёрнул плечами.
– Раньше, никак.

Ничего больше не сказав, Стебов начал собирать приборы и складывать их в свой большой саквояж. Ромм вновь перевёл взгляд на диспетчера.

– Есть надежда, что вы справитесь с заразой?
– Ромм взмахнул подбородком.
– Иначе, сам понимаешь, путь на Затру вам заказан. Космофлот знает о вашей проблеме?

– В пристёжке, рядом с биоанализатором, спрятана запаянная ампула с пробой воздуха из карантина станции. И хотя она надёжно защищена, но всё же, будь поаккуратнее в пристёжке, если не хочешь вернуться на станцию и оказаться в нашем карантине.
– Губы диспетчера тронула лёгкая усмешка.