Контрапункт
Шрифт:
— Ну что ж! — сказала она и закурила сигарету.
Спэндрелл посмотрел на них торжествующим взглядом.
— У меня свой собственный метод обращения с юными особами, — продолжал он все тем же преувеличенно циничным тоном.
Закрыв глаза, Мэри вспоминала о том времени, когда они с Рэмпионом были юны.
IX
Какое грязное пятно! — воскликнула юная Мэри, когда они достигли вершины холма и увидели расстилавшуюся внизу долину. Стэнтон-на-Тизе лежал у их ног — чёрные черепичные крыши, закопчённые трубы, дым. За
— В природе все прекрасно, лишь человек дурён [67] , — процитировал её брат Джордж.
Другой юноша был настроен более практически.
— Если бы здесь поставить батарею, — предложил он, — и выпустить сотню-другую очередей…
— Вот это было бы дело, — с восторгом согласилась Мэри. Её одобрение наполнило блаженством воинственного молодого человека: он был отчаянно влюблён в неё.
— Тяжёлые гаубицы… — начал было он, развивая свою мысль. Но его прервал Джордж:
67
Строка из стихотворения «Со снежных гор Гренландии» английского поэта и священника Реджиналда Хибера (1783-1826).
— Черт, это ещё что такое?
Все посмотрели, куда он показывал. Какой-то человек подымался по склону холма, направляясь к ним.
— Понятия не имею, — сказала Мэри, глядя на него.
Человек приблизился. Это был юноша лет двадцати, с орлиным носом, голубыми глазами и светлыми шелковистыми волосами, развевавшимися по ветру: он шёл с непокрытой головой. На нем была плохо сшитая куртка из дешёвой ткани и серые фланелевые брюки с пузырями на коленях. Красный галстук и отсутствие тросточки довершали его туалет.
— Он, кажется, хочет заговорить с нами, — сказал Джордж.
Действительно, юноша направлялся прямо к ним. Он шёл быстро и решительно, точно спешил по важному делу.
«Какое необыкновенное лицо! — подумала Мэри, когда он подошёл к ним. — Но какой у него нездоровый вид! Худой, бледный!» Но глаза незнакомца запрещали ей жалеть его. В их блеске угадывалась сила.
Он подошёл и остановился перед ними, выпрямившись, точно на параде. В его позе был вызов, и вызов был в выражении его лица. Он пристально смотрел на них блестящими глазами, переводя взгляд с одного на другого.
— Добрый день, — сказал он. Заговорить стоило ему огромного УСИЛИЯ. Но он должен был заговорить, именно потому, что пустые лица этих богачей выражали полное пренебрежение.
— Добрый день, — ответила за всех Мэри.
— Я вторгся в ваши владения, — сказал незнакомец. — Вы не возражаете? — Его тон стал ещё более вызывающим. Он мрачно посмотрел на них. Юноши разглядывали его словно издалека, из-за барьера, с выгодной позиции привилегированного класса. Они обратили внимание на то, как он одет. В их взгляде были презрение и враждебность. Был почему-то и страх. — Я вторгся в ваши владения, — повторил он. Его голос был резким, но музыкальным. Он
«Один из местных мужланов», — подумал Джордж.
«Вторгся в чужие владения». Гораздо проще, гораздо приятнее было бы ускользнуть незамеченным. Именно поэтому он заставил себя встретиться с ними лицом к лицу.
Наступило молчание. Воинственный юноша отвернулся. Он отстранился от всей этой неприятной истории. В конце концов, ему нет никакого дела. Парк принадлежит отцу Мэри. Сам он — всего только гость. Напевая «Мой девиз — всегда весёлым быть», он смотрел на чёрный город в долине.
Молчание нарушил Джордж.
— Возражаем ли мы? — повторил он слова незнакомца. Его лицо побагровело.
«Какой идиотский у него вид! — подумала Мэри, взглянув на брата. — Точно телок. Покрасневший от злости телок».
— Возражаем ли мы? — Что за наглая скотина! Джордж старался взвинтить своё праведное негодование. — Да, мы возражаем. И я просил бы вас…
Мэри разразилась хохотом.
— Мы вовсе не возражаем, — сказала она. — Ни капельки. Лицо её брата стало ещё красней.
— Что ты хочешь этим сказать, Мэри? — разъярённо спросил он. («Всегда весёлым быть…» — напевал воинственный юноша, уносясь все дальше и дальше от них.) — Здесь частное владение.
— Но мы нисколько не возражаем, — повторила она, глядя не на брата, а на незнакомца. — Нисколько, когда люди говорят об этом так прямо и честно, как вы. — Она улыбнулась ему; но лицо юноши оставалось по-прежнему гордым и строгим. Посмотрев в его серьёзные блестящие глаза, она тоже стала серьёзной. Она сразу поняла, что дело здесь не шуточное. Оно будет иметь важные последствия, значительные последствия. Почему важные и в каком смысле значительные, она не знала. Она только смутно ощущала всем своим существом, что здесь — дело не шуточное.
— До свидания, — сказала она изменившимся голосом и протянула руку.
Незнакомец на секунду заколебался, потом взял руку.
— До свидания, — сказал он. — Я выберусь из парка как можно скорей. — И он быстро зашагал прочь.
— Что за чертовщина! — сердито набросился на сестру Джордж.
— Придержи язык! — раздражённо ответила она.
— Да ещё подавать ему руку! — не успокаивался он.
— Чистокровный плебей, не правда ли? — вставил воинственный юноша.
Она молча посмотрела на одного, потом на другого и пошла вперёд. Боже, до чего они неотёсанные! Юноши шагали следом за ней.
— Когда же наконец Мэри научится вести себя прилично! — возмущался Джордж.
Воинственный юноша издал какое-то осуждающее мычание. Он любил Мэри; но и он должен был признать, что иногда она вела себя до крайности эксцентрично. Это был её единственный недостаток.
— Подавать руку этому нахалу, — продолжал ворчать Джордж.
Так они встретились в первый раз. Мэри было в то время двадцать два года, Марку Рэмпиону — на год меньше. Он окончил второй курс Шеффилдского университета и приехал на летние каникулы в Стэнтон. Его мать жила в станционном посёлке. Она получала небольшую пенсию — её покойный муж был почтальоном — и подрабатывала шитьём. Марк получал стипендию. Его младшие и менее способные братья уже работали.