Контроль

Одувалова Анна Сергеевна

Я заваливаюсь на кровать и мечтательно закрываю глаза. Как может быть, что этот день одновременно ужасный и прекрасный. Мгновения с Сашей заставляют меня глупо улыбаться и жалеть, что у этого сумасшествия не может быть продолжения. Ну и пусть он старше. Мне все равно, главное, его поцелуи пьянят, а от прикосновений сносит крышу. И он реально самый сексуальный мужик из всех, кого я видела. Взрослый, уверенный, сильный и притягательный.

Наверное, теперь я не смогу смотреть в сторону сверстников. Они все будут казаться слишком маленькими и неуклюжими, не состоявшимися.

Я мечтаю о несбыточном и набираю

сообщения Машке, на которые она отвечает, когда я уже успеваю уснуть.

У подруги все хорошо. Она вся в розовом тумане, который носит имя Макс Лисовецкий. И мне даже немного завидно, потому что Машка может наслаждаться тем, что ее мужчина старше и опытнее, но при этом не страдать от сотни нельзя. Ей я, конечно, рассказываю, как прошел мой вечер, и даже не могу утаить то, что случилось в машине.

М: Ты, конечно, Дашка, даешь! — отписывается она. — Кто бы мог подумать? И что планируешь делать дальше?

Д: Завтра поговорю с Ником, сдам сессию и уеду на море (если повезет с тобой).

М: Море — это хорошо… — Машка добавляет еще смайликов, которые показывают ее отношение к отдыху. Тут и сердечки и даже пальма. — А Саша?

Д: Саша как был сумасшедшей ночью, так ей и останется. Наша встреча была случайной.

М: Я не верю в случайности, которые происходят дважды. Может, это судьба?

Д: Маш, ты издеваешься? Начать встречаться с парнем и выяснить, что спала с его отцом и до сих пор мечтаешь сделать это еще раз — не судьба, а великий попадос! Я не такая стерва, чтобы встать между отцом и сыном. Это даже хуже, чем увести мужика из семьи. Уверена, и Саша считает так же.

М: Это все хорошо и логично, только вот если бы вы оба были такие правильные, то не ездили бы в ресторан и не целовались в машине. Нет. Дашка, не будет все так просто.

Д: Я не говорю, что будет просто. Но знаю, как поступить правильно.

После этого я отключаю телефон и раздраженно откидываюсь на подушки. Даже не знаю, почему меня так сильно злит все случившееся. Точнее, почему меня так сильно злят в целом справедливые слова Машки. Но я радуюсь, что подруги нет рядом.

Выходные меня вымотали настолько, что я дрыхну до обеда и просыпаюсь, только когда начинает дико хотеться есть. Включаю телефон и вижу пропущенные от Ника и Машки. Не дозвонившись, и тот и другой пишут мне в ватсап.

Машка переживает, куда я пропала. Ник расстраивается, что я его снова игнорю и узнает, встретимся ли мы вечером. Я долго смотрю на экран телефона, а потом соглашаюсь. Как бы ни было тяжело, нам необходимо поговорить. И сделать это надо лично.

Ник приезжает быстрее, чем возвращается Машка. Он сигналит мне под окнами, одновременно шлет сообщения в ватсап и тут же звонит. Я медлю. Собираюсь с духом. Но потом, сказав себе, что перед смертью не надышишься, выхожу из комнаты, сбегаю по лестнице и, минуя крыльцо, оказываюсь возле машины, где меня ждет счастливый Ник с огромным букетом, на который оглядываются все проходящие мимо девчонки. Подозреваю, что те, кого я не вижу на улице, смотрят

из своих окон. Вот черт!

Мне становится нехорошо, сбивается пульс, и ладони покрываются холодным потом.

— Привет! Я уже соскучился! Как вчера все прошло?

Ник сует мне в руки цветы, одновременно пытается обнять и чмокает в макушку, а потом тянет в машину. Я думаю о том, какое счастье, что сплетниц на крыльце сейчас нет, и я смогу расстаться с Ником раньше, чем до него дойдет информация обо мне в салоне дорого авто с кем-то другим. Я не очень боюсь, что он подумает на меня и его отца. Это настолько неправильно и противоестественно, что нормальным людям подобное и в голову не придет. Но все равно не по себе. Несмотря ни на что, я не хочу обижать Ника.

Мы отъезжаем от общаги, а Ник даже не замечает моего напряженного молчания и вовсю вещает про какой-то крутой ресторан на крыше, куда он собирается меня отвести и где уже забронировал нам столик.

— Ник… — выдавливаю я из себя, спустя какое-то время. — Не нужно ресторанов.

— Почему? — удивляется он, пока еще ничего не понимая. — Ты хочешь куда-то в другое место? Просто скажи. Кино, клуб, прогулка на яхте по ночной Москве-реке? Крыши? Я тоже думал, что ресторан как-то банально, но просто очень жрать хочется.

— Нет. Ник, пожалуйста, помолчи и выслушай меня.

— Что-то случилось? — Тут же становится серьезным он, и какая-то часть меня вопит о том, что я клиническая идиотка раз отказываюсь от такого клевого парня. Но та часть не отвечает за чувства.

— Можно сказать, и так, — Я не спорю. — Я подумала и поняла, мы не можем быть вместе. Просто не стоило обманывать тебя всем этими шансами. Нет у нас шансов. Прости меня, но так будет лучше. Для нас обоих.

— Нет Даш. — Он мотает головой. — Говори за себя. Наверное, раз ты так решила, будет лучше для тебя. Но я-то тут при чем? Мне лучше точно не станет, — довольно жестко говорит он, и я чувствую, что сейчас разревусь. В этот момент парень до боли напоминает своего отца. Как только я раньше не заметила этого сходства? А может, и заметила, именно поэтому неосознанно к нему тянулась.

— Прости, не хотела тебе об этом говорить по телефону, поэтому и согласилась на встречу.

— Скажи, когда ты сбежала из Верещагино, причиной ведь была не сестра с ключами? Правильно?

Я думаю. Вспоминаю себя в машине с его отцом, понимаю, что ему расскажут и решаю не врать.

— Нет. Не сестра.

— Ты уже тогда знала, что меня бросишь?

— Мы не начинали встречаться, Ник.

— Ах, ну это, конечно, все меняет! — со злостью выдыхает он, а я отворачиваюсь, чувствуя напряжение в машине.

— Ник, останови, пожалуйста, я пойду, — прошу я. — Мне больше нечего сказать.

— Нет, — неожиданно отвечает он и дает по газам, а я вжимаюсь в сидение и хватаюсь за ручки.

— Что ты творишь? Выпусти меня!

— Не раньше, чем объяснишь, с чего так быстро поменялось твое мнение.

— Почему я что-то должна тебе объяснять? — возмущаюсь я. — Твое поведение сейчас ясно говорит о том, что я не так уж неправа! Ты не был похож на неуравновешенного идиота.

— Все мы похожи на неуравновешенных идиотов, когда нам разбивают сердце, — с горечью в горле заявляет он, но все же самую малость сбрасывает скорость. — У тебя кто-то есть?