Контрольная для друзей
Шрифт:
Эту историю я подслушала еще в первом классе, когда наши мамы однажды вели нас из школы, и Будкина родительница рассказывала моей, как едва не лишилась своего дорогого сыночка. Сперва Будкин папа сомневался по поводу пива. Все-таки первый раз с сыном гуляет. Но приятель его уговорил.
Довезя Будку до открытого кафе, они устроили коляску в тенечке под деревом и встали в очередь. Вообще-то, по утверждению Будченко-старшего, народу стояло не очень много. Человека три-четыре. И с коляски отец просто глаз не спускал, отвлекся лишь на несколько секунд, чтобы расплатиться. А когда
Папа и его приятель принялись бурно опрашивать окружающих, но выяснилось, что никто из них ничего не видел. Потом один человек все-таки вспомнил, что вроде неподалеку цыгане крутились. Будкиного папу это известие не обрадовало, и они вместе с приятелем кинулись в милицию. Правда, до нее они не добежали. Потому что по дороге догнали стайку несущихся на всех парах цыганок с цыганятами. Самая толстая и самая грязная цыганка катила перед собой синюю коляску, которую Митькин папа моментально признал за свою. Поперек коляски лежал огромный кожаный чемодан.
— Вы же ребенка раздавите! — коршуном кинулся Будченко-старший на спасение сына.
— Убивают! — неожиданно тоненьким голоском закричала цыганка и точным ударом чумазого кулака отправила Митькиного отца в нокдаун.
Тут на помощь поспешил приятель. Вся цыганская стая встала на защиту чемодана, коляски и Митьки. Многочисленные цыганята, облепив приятеля, повалили его на Будкиного отца. Наверное, Митька так и остался бы в таборе, не проезжай в это время мимо патрульная машина. Заметив драку, милиционеры остановились и забрали всю компанию, включая цыганок, цыганят, коляску, чемодан, Митьку, его отца и приятеля, в отделение.
Обстоятельства выясняли долго, потому что цыганки орали, цыганята орали, Митька орал и папа с приятелем — тоже. Молчали только коляска и чемодан. Впрочем, последний, можно сказать, тоже дал показания. Когда его вскрыли, немедленно выяснилось, что он принадлежит отнюдь не цыганкам. А коляску с Митькой они как раз сперли, чтобы довезти тяжелый чемодан до табора. Правда, мать Будки не исключала, что на ее сына у них тоже имелись какие-то виды. Во всяком случае, толстая цыганка, тыча давно не мытым пальцем то в Митьку, то в собственный паспорт, где было записано тринадцать детей, уверяла, что это «ее младшенький». И даже, к ужасу Митькиного отца, демонстративно пыталась покормить Будку грудью. Но маленький Будка выразил бурный протест. Тогда милиционеры вызвали для опознания Митьки, коляски, отца и приятеля маму Будки. Та пришла, быстренько опознала и всех своих, включая приятеля, забрала домой. Что стало с цыганками, история умалчивает, а Будкиному отцу, подозреваю, влетело. Впрочем, он и без этого крупно пострадал от цыганки.
Однако для Митьки эта история стала только началом. С тех пор с ним все время что-нибудь происходит. Но, как понимаете, к театру все это не имело отношения. Поэтому, когда он во время просмотра великолепно сыграл собаку, все мы были порядком удивлены. Кажется, у Будки прорезался настоящий талант.
С Климом Кругловым мы тоже вместе проучились уже семь с лишним лет. Но Клим — это вам не Будка. Совершенно другой
— Эх, скорее бы роли распределили, — сказала я. — По крайней мере все станет ясно.
— Наверное, — вяло откликнулась Зойка.
Я подумала, что, в отличие от меня, распределение ролей ее мало волнует, однако ошиблась. Мгновение спустя выяснилось, что это совсем не так.
— А интересно, какую роль дадут нашей дорогой Митичкиной? — спросила моя подруга.
Я вздохнула. Зойка терпеть не может Митичкину. Танька тоже учится в нашем классе. И имела несчастье пройти отбор в актеры театральной студии. Зойка сочла это, по меньшей мере, несправедливым.
— Далась тебе Танька, — попыталась успокоить подругу я.
— Она мне не нравится, — нагнетала атмосферу Зойка. — Вот захапает роль Золушки, тогда посмотрю, что ты про нее скажешь.
— Захапает так захапает, — спокойно откликнулась я.
Конечно, мне очень хотелось получить роль Золушки, но не настолько, чтобы убиваться, если Изольда даст ее кому-нибудь другому.
— Знаешь, Зойка, я пошла в эту студию, чтобы получать удовольствие. Но театр для меня — не смысл жизни. И уж тем более не роль Золушки. Даже если ее дадут Митичкиной, топиться в пруду не пойду.
— Ну, никакого у тебя честолюбия, — с осуждением посмотрела на меня Зойка.
— Может быть, — спокойно сказала я.
— Не может, а точно, — не отставала Зойка. — Я бы, на твоем месте, не простила Митичкиной, если бы она у меня роль отняла.
— Слушай, Зойка, прекрати, — усмехнулась я. — У меня пока никто ничего не отнимал.
— Когда отнимет, будет поздно, — многозначительно изрекла она. — Я к чему тебя призываю: нужно упредить удар.
— Зойка! Опомнись! Какой удар?
— Ну, может, и не удар, а Танькину подлость, — не унималась Зойка.
Я не знала, что ей ответить. Просто понять не могу, почему она так ненавидит Митичкину. Насколько мне известно, она Зойке ничего особенно плохого но сделала. И вообще, Танька как Танька. Девчонка не хуже и не лучше многих других.
— Знаешь, Зойка, — произнесла вслух я. — Вот будешь все время твердить, что роль Золушки достанется Митичкиной, и ведь накаркаешь. Достанется. И тогда придется тебе свое шикарное платье шить для нее.
Круглое Зойкино лицо от неожиданности вытянулось.
— Какой ужас! — трагически воскликнула она. — Почему мне это сразу в голову не пришло? Тем более надо бороться.
— Зойка, — простонала я. — За что бороться? С кем? Как?
— Естественно, с Танькой Митичкиной, — тоном, не допускающим возражений, заявила моя подруга. — Необходимо продумать стратегию. Не желаю шить для нее свое платье. Лучше вообще не буду Изольде своих костюмов показывать.
— Да ты что? — изумилась я. — Тогда зачем было столько времени тратить?