Контрольная обойма
Шрифт:
– Ну, в принципе есть, – пожал плечами Болдарев.
– Просто вам это неинтересно, – усмехнулся Степан. – А мне вот очень хочется узнать, где здесь собака зарыта.
Степан с операми все-таки прошел в дом, конверт вернули в сумочку, его изъяли в присутствии понятых. Он, конечно, рисковал. Если Даша реально замешана в убийстве, ей этот конверт будет как нож в спину.
И еще он осмотрел дом. Большой, просторный и даже длинный, может, потому, на второй этаж вели две лестницы, основная и пожарная. На первом этаже располагались два, на втором –
А сегодня Окулева могла вложить в сумочку конверт с деньгами. Даша оставила ее в прихожей, следователь опрашивал девушку в каминном зале, Окулева могла воспользоваться ситуацией – взять конверт, вложить деньги…
– Мне все ясно, будем работать, – сказал Степан, выразительно глядя на Болдарева.
– А что с Извариной делать? – осторожно спросил он.
– В кандалы и на каторгу, без суда и следствия. Ты это хотел услышать? – усмехнулся Круча.
– Ну, каторга – это слишком.
– Ты даже не представляешь, Петя, какой я вежливый! Иногда самому тошно. А сейчас мне так хочется накричать на тебя и даже набить морду! Ты, конечно, извини за откровенность.
– Ну да, Даша твоя девушка.
– За Дашу я порву всех! Начиная с тебя!.. Возьмешь с Извариной подписку о невыезде и закроешь ее в камере – лет на десять. Можешь даже подвергнуть ее пыткам… Это я про подписку! А Даша едет домой… Или отправляется в соседнюю с тобой камеру. Ты меня понимаешь, Петя?
Степан натурально борзел, наезжая на следователя прокуратуры, он сам это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Он почти не сомневался в том, что Болдарев пошел на поводу у Окулевой. Может, он только вчера с ней познакомился, если так, то схватила она его за горло крепко, пока неясно через что. Скорее всего, через кошелек.
– Итак, с Извариной подписку, а от вас, Варвара Павловна, требуется личная фотография, желательно недавняя.
– Зачем? – нервно спросила женщина.
– Работать будем. Установим все ваши перемещения, все ваши коммуникации, все ваши связи. Просветим вас вдоль и поперек. И выведем на чистую воду. Если, конечно, это вы убили своего тестя.
– Не убивала я! – От волнения голос Окулевой сорвался на хрип.
– Тогда вам и бояться нечего… Обещаю, работать будем с пристрастием.
– Но я ни в чем не виновата!
– Может быть. Но если вдруг, советую вам во всем признаться прямо сейчас. Раскаяние ведь не только в церкви бывает, раскаяние и суд учитывает. Получите лет семь-восемь… К сорока годам выйдете. А если вдруг пожизненное…
– Не
– Я не пугаю, я работаю… Чем, вы говорите, ваш муж занимается?
– Это не важно.
– Да нет, это важно. Для вас. Вдруг вашего тестя действительно могли заказать. Из-за его денег.
– Его могли заказать, – оживилась Окулева.
– Кто?
– Не знаю.
– Чем занимался Дмитрий Яковлевич?
– Раньше он в Министерстве нефтяной и газовой промышленности работал.
– Та-ак!
– Потом он свою нефтяную компанию основал. «Советская нефтяная компания».
– Союз распался, а компания советская?
– Союз распался, а советы остались. Советы директоров, – совсем невесело усмехнулась Окулева.
– И кто руководит этой компанией?
– Сейчас – мой муж.
– И где находится офис этой компании?
– В Москве… Как таковой компании нет, там доли в различных нефтяных компаниях… Недавно вот крупный пакет взяли.
– Недавно?
– Ну, залоговые аукционы, вы должны были слышать. Что можно было приватизировать, еще в девяносто четвертом взяли, а сейчас то, что было нельзя, берем.
– Растаскиваем народное достояние?
– Пока есть возможность…
– А возможности могут и закрыться?
– А убьют – и закроются… Дмитрия Яковлевича вот уже убили!
– Кто его заказал, вы, конечно, не знаете?
– Могу только догадываться.
– Попробуйте с трех нот!
– Куш мы хороший у «Иртышнефтепрома» взяли, не знаю, сможем ли переварить.
– «Иртышнефтепром» вам угрожает?
– Да, поступило предложение выкупить пакет акций, Дмитрий Яковлевич отказался.
– Большая нефть – большая кровь, – в раздумье проговорил Степан.
А вдруг Даше на самом деле предложили деньги за смертельный укол, а она по какой-то причине не смогла отказаться? Про аллергию на лидокаин ей мог сказать сам Окулев, почему бы и нет?..
– В каком-то смысле да.
– Как умер Окулев? – спросил Степан.
– Стошнило его, давление упало. Я думала, пройдет. – Женщина отвела взгляд в сторону.
– То есть «Скорую помощь» вы не вызывали? Сразу катафалк!
– Я же говорю, думала, пройдет…
– А потом вы вдруг подумали, что вашего тестя отравили… Кстати, как вы отнеслись к предложению «Иртышнефтепрома»?
– Я?! При чем здесь я?
– А вот это мы узнаем, Варвара Павловна, обязательно узнаем, – поднимаясь со стула, сказал Степан.
Он забрал фотографию Окулевой, вместе с Варварой и Комовым покинул дом. Кулик и Лозовой не зевали, они уже разговаривали с мужчиной из соседнего дома, что-то спрашивали. Степан закурил, глядя на них, нервно затянулся. А вдруг мужчина что-то знает о романе между Дашей и Филиппом Окулевым?
«Волга» с красным крестом уже уехала, Степан не успел опросить водителя, но, возможно, опера сделали это. Может, они уже узнали страшную для Степана правду?
– Ты же не думаешь, что это я убила? – Даша с тревогой смотрела на него.