Контрразведка. Охота за кротами
Шрифт:
Придя однажды поздно после службы и очередной гулянки, когда семья уже спала, «Алекс» на кухне подготовил текст второго шпионского сообщения и опять «письмом-прикрытием» 19 марта 1977 года отправил его через прежний почтовый ящик.
В конце марта он принял и расшифровал очередную радиограмму разведцентра США, в которой сообщалось, что вместо тайника под условным наименованием «Дружба» для связи с ним предусмотрен тайник «Река». Далее разъяснялся порядок пользования тайником и указывалось место его расположения – на Костомаровской набережной в Москве. В июне Филатов получил новую квартиру и хотел принять очередную
Готовясь к этой операции, «Алекс» выехал на Костомаровскую набережную на рекогносцировку будущей акции. Согласно инструкции от 24 июня, на стене дома № 15 по улице Вавилова поставил метку. Она говорила о готовности агента на следующий день изъять содержимое тайника.
Под покровом темноты он пришел к тайнику «Река», но контейнера на месте не обнаружил. На следующий день шпион повторил действо – и снова безрезультатно…
«Что за черт, может, кто подобрал? Или я успел наследить? Скорее надо драпать отсюда, иначе можно вляпаться и привести «хвост», – подумал он и осмотрелся. По телу пробежал противный озноб. На лбу показались градинки пота.
Вечером дома «Алекс» подготовил третье донесение, в котором информировал хозяев о безуспешной попытке обнаружить и изъять тайниковую закладку. В нем же он сообщил, что из-за плохой слышимости не может принимать радиограммы, и предложил использовать запасной канал связи под условным названием «Стадион». Просил о личной встрече с представителем ЦРУ в Москве. Письмо опустил на следующий день в почтовый ящик у метро «Площадь Революции».
Вот как объяснял Филатов на следствии работу с первой американской радиограммой:
«…Согласно инструкции американской разведки,
21 января 1977 года мною был осуществлен прием первой «боевой» кодированной радиограммы. Записав текст радиосообщения, я в тот же вечер начал его расшифровку. Не уложившись в первый вечер, я продолжил эту работу
22 и 23 января. Обычно для того, чтобы жена не смогла меня в чем-то заподозрить, я садился на кухне якобы с целью конспектирования, а на самом деле занимался расшифровкой полученных от американцев кодированных радиограмм».
Несостоявшаяся тайниковая операция «Река» не на шутку напугала Филатова. Несколько дней он ходил замкнутым, в голову лезли всякие тревожные мысли, одна страшнее другой. Письмо из штаб-квартиры ЦРУ несколько успокоило его. В нем после проявления тайнописи появился текст:
«Дорогой Алекс! Нам не удалось заложить тайник 25 июня, так как за нашим человеком была слежка… Благодарим за «Лупакова» (утерянное письмо с тайнописью из ЦРУ. – Авт.). Хотя мы и проверяли адрес несколько раз… Письмо, вероятно, пропало на почте. К сожалению, иногда случается. Это не должно вас волновать, так как ваши копирки очень надежны и ваша техника при тайнописи отличная.
Просим обязательно ставить марку в 16 копеек и отправлять письмо из районов, посещаемых туристами. Мини-аппарат и кассеты,
Новое расписание: по пятницам в 24.00 на 7320 (41 м) и 4990 (60 м), по воскресеньям в 22.00 на 7320 (41 м) и 5224 (57 м). Чтобы улучшить слышимость наших радиопередач, очень советуем использовать находившиеся в этом пакете 300 рублей на покупку радиоприемника «Рига-103-2», который мы тщательно проверяли и считаем, что он хороший.
В этот пакет мы также включили маленькую пластмассовую пластинку преобразователя, при помощи которой вы сможете расшифровать наши радиопередачи и зашифровать вашу тайнопись. Просим осторожно с ней обращаться и хранить. Мы согласны с вашим советом изменить день возобновления связи у стадиона «Динамо» с субботы на пятницу. Это письмо мы написали на бумаге, растворимой в воде.
Уничтожьте ее, положив в стакан воды. Ожидаем от вас скорого сообщения.
Сердечный привет.
ДЖ».
Читая эту инструкцию, Стороженко искренне удивлялся: «Как опекали агента! Как разжевывали ему порядок действий!»
Несмотря на опыт, полученный в Алжире, связь с американцами в Москве порождала страх в душе предателя – родная земля не принимала оборотня. Ему казалось, что за ним устроена постоянная слежка, поэтому ставшие привычными проверки по выявлению «хвоста» при челночных перемещениях квартира – служба, служба – квартира настолько изматывали тело и душу, что его шатало от физического и нервного истощения. Шпионскую экипировку в квартире он постоянно перепроверял и нередко перепрятывал. Это несколько успокаивало его.
Разработка «Алекса» приближалась к логическому завершению. И, словно предчувствуя конец, шпион упивался жизнью: тратил большие деньги на встречи и времяпрепровождение с женщинами, памятуя слова Зощенко о том, что у кого нет денег, те не ходят с дамами. Так он расходовал заначку в 40 000 рублей, о которой жена не догадывалась. Ей не перепало ни рубля!..
Она содержала семью на остатки майорской зарплаты.
Последняя радиограмма от 22 июля 1977 года, принятая агентом в 21.00 и состоящая из 110 групп с позывными 258, была «боевой». Именно она помогла чекистам подготовиться к захвату с поличным американских разведчиков супругов Крокетт, с которыми еще читатель встретится в главе «Барон» на связь не вышел».
Резидент посольской резидентуры ЦРУ в Москве сидел в крутящемся кресле. Мысли янки были заняты предстоящей операцией по связи, в которой участвовал один из лучших офицеров его агентурного аппарата, готовящийся стать особо ценным источником, – агент «Алекс». Если бы знал резидент, что их «ценняк» уже в Лефортово, а чекисты дурачат его!.. Раздумья прервал стук в дверь.
– Войдите, – как-то вяло произнес он.
Вошел тот, кому предстояло идти на операцию. Крокетт еще раз выслушал подробный инструктаж шефа и пожелания успехов: