Конунг 3: Я принес вам огонь!
Шрифт:
24 – возчики (при 12 облегченных фургонах и 36 лошадях)
38 – артиллеристы, при одном «8-тонном» и шести «4-тонных» требушетах (16\0 + 22 специальные повозки при 68 тягловых лошадях)
120 – сводная рота из стрелков и пехотинцев младшей дружины (8\30)
240 – две роты «добровольцев» из бывшего Восточного анклава (480\40)
= 572 человека при 1012 лошадях и 44 повозках
(из записей Анвара Гарипова)
Парни отлично справились, умудрившись даже сохранить часть выданного им серебра.
Начальников-скупердяев и сейчас-то ни кто не любит, но что им грозит? Максимум – подчиненные станут, время от времени, «козлить» в курилках всякими словами. Ерунда! Но в те тысячелетия, когда власть держалась не столько на традициях, сколько на личной преданности, «Щедрость» у правителей считалась и вовсе чуть ли не самой главной «опцией» (может быть, второй после «Справедливости»), поэтому репутацию следовало поддерживать.
Игорь старался.
При каждой возможности напоминал окружающим, какой же он отличный предводитель. Однако к наградам дело дошло только в темноте, а оставшийся световой день (да и весь следующий), пришлось потратить на свой «бессловесный», но от этого не менее строптивый транспорт.
Еще во время планирования компании, совет пришел к выводу, что перегнать собственных коней к Линкебанку возможно, но лучше все-таки заранее купить их с южной стороны хребта.
В марке, конечно, даже после недавней войны не испытывали дефицита в «лошадиных силах», но из-за недостатка пастбищ, разводить предпочитали животных более крупной, выведенной уже здесь, породы. Резвых и небольших коней, не очень требовательных к корму и привычных к пересеченной местности, вроде бы тоже хватало. Но было их не настолько много, чтобы не задрать минимум в два-три раза цены при массовой скупке. И это еще в лучшем случае. Все-таки требовался табун почти в одиннадцать сотен копытных.
В общем, вопрос с лошадьми благополучно разрешился только на следующий день, но походные дела только этим не ограничивались, и первое, чем народ занялся в день прибытия, это принялся ставить палатки, размечать кострища и рыть походные туалеты… Короче – обустраивать полноценный воинский лагерь. Пусть и всего на две ночевки.
Первые семь дней с момента отплытия их Нойхофа отряды были разбросаны по разным кораблям и предпочитали держаться на стоянках именно рядом с ними. Изматывающая с непривычки гребля, не на много веселее занятия на время попутного ветра, да незамысловатая пусть и сытная еда на стоянках – все это так себе радости. Поэтому собравшись наконец-то все вместе, суровый мужской коллектив в предвкушении вечернего угощения и выпивки, всю вторую половину дня гомонил, что твои кумушки у колодца…
* * *
Как все началось с пьянки, так и продолжилось ею же. Семь дневных переходов к Эвербергу больше напоминали курорт, чем начало боевого похода.
Весь путь от Линкебанка треверское войско делало переходы не больше какого-нибудь обычного торгового каравана. От одной до другой обжитой, за тысячелетия использования, стоянки, по натоптанным до каменной твердости дорогам. Правда, растянувшаяся почти на два с половиной километра воинская колонна, постоянно обгоняла попутных торговцев и заставляла сходить на обочину
Действительно, без обременительного груза и медлительных, пусть и могучих волов, суточные расстояния они преодолевали куда быстрее, а потому и времени на отдых оставалось изрядно. Из-за этого к моменту, как на горизонте обрисовались контуры Эверберга, треверы потеряли не больше двух десятков лошадей и ни одной повозки. Разве что несколько запасных колес пришлось извлечь из запасок, но их было заготовлено более чем достаточно. Да и после распределения вьючных и верховых коней, «за штатом» все еще оставался табун почти в шесть десятков голов.
Охромевшие, как-то еще искалеченные или просто слишком строптивые животные, по умолчанию отправлялись в котел. Так, собственно, и планировалось с самого начала, учитывая сколько мяса требовалось ежедневно нескольким сотнях мужиков.
Конина, кстати, как у древних германцев, так и у здешних фризов, считалась пищей воинов. Именно этих животных приносили в жертву на мистериях Отца дружин Одина, поэтому такую диету все воспринимали как минимум с пониманием. Да и не ждал народ разносолов.
Одного забракованного мерина или кобылы, должно было впритык хватить на ужин и завтрак, и дать возможность сэкономить 180-200 кг солонины или копченостей. Правда, в дни, когда кандидатов на заклание было больше одного, Игорь приказывал жарить туши на вертелах целиком, или запекать крупными кусками в специально устроенных ямах, а не просто сдабривать кашу или, похожий на нее же, густой суп-шулюм.
Людям при этом, чаще всего выдавали еще и дополнительную кружку вина или пива.
Все-таки пока они шли по дружественной и достаточно густонаселенной местности, восстановить запасы было несложно. А немного взбодрить людей перед будущими трудностями и лишениями, выглядело в целом неплохой идеей. Хотя и увеличивало ежедневные расходы на сотню-другую гельдов. Но такое расточительство дало и один поначалу неучтенный эффект…
Две роты из четырех полупринудительно набрали в бывшем Восточном анклаве. Естественно, «добровольцы» совсем не горели энтузиазмом. До стычек и скандалов дело не доходило, но держались они явно отстранено, да и общаться старались в основном между собой.
В войске их получалось лишь немногим меньше половины, поэтому не замечать такое было трудно. Единственное, что позволяло особо не волноваться на счет дисциплины, так это некоторая настороженность и внутри самих отрядов – между воинами из разных кланов и родов. Но это здесь – в безопасности. А предстояло вместе воевать, и Игорь не мог не учитывать такую разобщенность.
Однако за день пути до Эверберга, когда очередные то ли три, то ли четыре коняги отправились в котел, а бывший землянин в угоду популизму велел снова выдать дополнительную выпивку, народ к закату как-то слишком уж расшумелся…
Игорь в это время разбирался с только что полученными сообщениями.
Учитывая его личные проблемы со здешним рунным письмом и всевозможными племенными диалектами, пребывал он от этого не в лучшем расположении духа. Склонный нередко проявлять «гнилой либерализм», в этот раз ярл решил призвать весельчаков к порядку. А заодно и чуток спустить пар.