Конвейер смерти
Шрифт:
— Э-э-э! Ты что не знаешь разве, что у него уже три ордена получено и еще два на подходе? Это же первейший герой афганской войны!
— Врешь!
— А чего врать, еть. Говорю, как есть. Наградные отправляем один за другим, еть.
— И когда это он успел за полтора года? — удивился я. — Он что, каждый день «духов» уничтожает, стреляя из окон парткомиссии?
— Никифор, он имеет боевую контузию и ранение. Где-то поцарапал руку — оформили по ранению на первую «Красную Звезду», а контузило — получил вторую. С контузией вообще анекдот! В январе он выехал на боевые, возглавить партработу. Баринов выстроил офицеров штаба для указаний, где-то вдали бомба гулко разорвалась. Все невольно
А Байдуков в прошлом году упал, сломал палец на руке и намедни, обмывал полученный орден Красного Знамени. Будьте любезны! Учись студент!
— Эх, Василий! Поздно науку карьеризма постигать! Домой пора! — махнул я рукой. — Указывай, куда ставить технику и что делать. И ради бога, расскажи толком, что за бойня тут произошла!
Котиков показал рукой, где поставить технику, и начал свой грустный рассказ…
Восьмидесятый полк подошел к небольшому кишлаку, расположившемуся в предгорье у входа в ущелье. Ничто не предвещало трагедии. Разведчики вошли в кишлак, перестреляли весь скот. Солдаты нашли немного оружия и боеприпасов. Вроде операция складывалось удачно. Никакого сопротивления со стороны «духов». Но когда наши возвращались и слегка расслабились, откуда ни возьмись, повылезали изо всех щелей «бородачи». Шквальный огонь из гранатометов и автоматов, заработали минометы…
Монастырскому в самом начале боя оторвало руку осколками гранаты. «Дух» выстрелил в него почти в упор. Того гада завалили, а на его месте другой появился и в гущу взвода вновь бахнул из гранатомета. Нескольких бойцов ранил… Монастырь отрезал сам себе искалеченную руку, висящую на жилах и коже, а медик перетянул ее жгутом. Лейтенант не потерял сознание и в шоковом состоянии продолжал стрелять по противнику. «Духов», вылезших из кяризов, было тьма-тьмущая. Больше чем разведчиков. Один из них спрыгнул с крыши на башню танка и бросил в приоткрытый командирский люк гранату. Прапорщик и два солдата получили множественные ранения. Этого «смертника» расстреляли, но тут же другой вышел на дорогу с гранатометом наперевес и начал целиться в БМП. Грохнули и его. Не успел мятежник умереть в муках, как из-за угла выскочил следующий с пулеметом. «Духи» шли в «психическую» атаку, не скрываясь. Возможно, были обдолблены наркотиками. Словно в старом кинофильме «Чапаев», шли в полный рост, не уворачиваясь от пуль. В ходе боя были подбиты танк, БМП, бронетранспортер, ранено тридцать пять наших солдат и офицеров. Одного разведчика, лежавшего под машиной между гусениц, задавил свой же танк. Механик развернул «коробочку», не зная, что под днищем кто-то свой лежит и отстреливается.
Танкисты и разведбатальон пришли на помощь, отогнали «духов», забрали раненых и отошли. Во время спасательной экспедиции получил нелепые тяжелые травмы Сероиван. Чокнутый Габулов развернул башню БМП и пушкой ударил по ногам стоящего на броне медика. Результат — переломы обеих ног… Черт! Ну что за невезуха с новым комбатом! Как рейд, так огромные потери… Убитые и раненые исчисляются десятками! Бугрим с тяжелой контузией в госпитале. Прощай, мой маскхалат, никогда я тебя более не увижу! Придется париться в х\ б.
Нам предстояло закрепиться на довольно высокой вершине к которой
— Афанасий! Ты чем занимался в командировке? Сколько лишнего веса успел набрать?
— Не знаю. Наверное, во мне теперь больше центнера. Чем занимался, позже расскажу, когда передохнем! — прохрипел старший лейтенант. — Никифор, я пойду потихоньку, а ты, пожалуйста, займи горку без меня. В таком бешеном темпе я сдохну!
Александров выбрался наверх через полчаса и рухнул на песок как подкошенный.
— Уф! Уф! Нет сил! За две недели в командировке отожрался как слон! — стонал, Афоня. — Заехал к маме домой, а она меня блинчиками, шанежками, оладушками, пирогами раскормила. Килограммов пятнадцать жирка нагулял. Уф-ф!
Старлей сбросил с себя гимнастерку, тельняшку и начал ею обмахиваться. Он не успевал вытирать струящиеся по большому телу ручейки соленого пота. Туловище и руки Афанасия были покрыты большими буграми на венах и лимфоузлах.
— Афоня! Что это у тебя такое? — поразился я. — Ты удваиваешься делением, как амеба?
— Ай! Ерунда! Уже привык. Тромбы! — нехотя ответил Александров. — Не смертельно, но не приятно.
— Болит, наверное? — спросил я, сочувствуя приятелю.
— Мучительно в горы ходить и напрягаться физически. Но надеюсь, терпеть осталось три месяца. Домучаюсь как-нибудь. Когда вернусь в Союз, тяжелее ручки ничего поднимать не буду! — сказал Афоня, улыбаясь. — Буду лечиться дома. И вот какая занятная штука: в одном месте шишек нет! Догадайся в каком?
— Догадался! Ха-ха! Не повезло! А ты хотел бы, чтоб он распух? — рассмеялся я.
— Ну, допустим, не распух, а чтоб увеличился! Я бы начал, как Распутин, пользоваться бешеным спросом у баб. Может, поколдуешь?
— Нет, Афанасий, не получится. Извести бородавки я могу, а наслать их на кого-нибудь не выходит! — ответил я. — Думаю, что и тромбы вывести не смогу, тем более переместить по твоему телу из одного конца в другой «конец».
— Жаль! Искренне жаль! Не судьба, значит. Ну ладно, докладывай, Никифор, штабу обстановку, место нашего нахождения, а я организую оборону и обед, — сказал Александров и принялся орать на солдат-добровольцев, впервые попавших в горы:
— Доходяги! Бегом! Шевелите клешнями! Что, сдохли? Прошли всего ничего, а уже без сил лежите! Быстрее строить СПСы, маскироваться! И жратву готовьте! Я, что ли, вас буду кормить? Сержанты, за работу!
Прихлебывая вечером чай из железной банки из-под фруктового супа, Афоня поведал о своих приключениях дома.
— Жениться я надумал, Никифор! Такую классную деваху встретил! Сладкий мед, а не девка! Я с ней в кабаке познакомился. Тут же сговорились. В первый раз ее приголубил прямо на ступеньках, у выхода из ресторана. Там был полуподвал и две лестницы в разные стороны. По одной ходят, а у второй ящиками выход закрыт. Вот на ней все и произошло! Ох, и девчонка! Огонь!
— Афанасий! Одумайся! Может, пока ты в Афгане, она и другим так же на лестнице не отказывает. Кто же сразу соглашается с первым встречным-поперечным!
— Нет! Это ты брось! У нас любовь!
— И с другими будет любовь!
— Никифор! Обижаешь! Я же чувствую, что Людка меня любит, а не просто так. Ей в жизни не повезло, мужья козлы попадались.
— И много мужей было? — рассмеялся я.
— Двое. И детей у нее двое, — ответил Александров.
— Сколько же ей лет, этой тете?