ПРИТЧА 661. Когда деньги не умещаются в карманах тщеславия, мозги лишаются чувства юмора, и ты перестаешь различать себя в толпе сумасшедших, копошащихся на руинах едва построенной и тут же развалившейся психушки, делающей деньги из денег, ради денег, во имя денег…
И тогда уже ничто не остановит тебя броситься строить из тех же кирпичей только что развалившуюся психушку для себя лично…
ПРИТЧА ПРИТЧ -к. Жизнь дается на прокат, в этой жизни ничто тебе не принадлежит. Личная собственность иллюзия слабости к наслаждению искусственными сладостями похвальбы. Что удивительно, эта амнезия неполовозрелого недоумения влечет тебя вмешаться в интуитивный алгоритм предопределенности выстроенной родителями системы приспособления, чтобы стать как все и не тратиться зря, не строить Турусы на колесах, не взирая на то, что именно это основа твоего чувства собственного достоинства, отличающего человека от млекопитающего биоробота. И сколько бы ты побед ни одержал в борьбе за справедливость мира к тебе – ты будешь чувствовать себя придурком потратившим жизнь на оборону своих иллюзий о фантоме справедливости… С каким бы отчаянием ты не стремился, не окончив одно, начать все сначала, и в сущности голым уходишь, тебе даже некого поблагодарить за подаренную матерью жизнь.
ПРИТЧА 570. Общественное мнение бунта, спорадически возникающее у личности недомогание биологической потребности принести в жертву если не себя то обстоятельства, облагодетельствовать какого-нибудь
бедолагу, сделать из него искупительную жертву за потребительские грехи общества перед Богами собственного эгоизма власти… Ну, начинается бунт. И что? Полыхают на митингах знамена цвета крови, и бескровные анемичной демократии, мистический символ неутолимой жажды кровопролития и сытости, толпы впадают в очарование реликтовой доверчивости крепкоголосым прохвостам, сулящим экономически не обоснованную халяву демократии, как будто есть эзотерическая связь демократии и халявы, чем больше одной, тем больше, как бы, и другой. Но это не физика сообщающихся сосудов. С увеличением доли демократии увеличивается только доля насилия власти, а халява экономическая так и остается прерогативой личной наглости рвачей. Уже кажется митингу, что из двух ораторствующих лицедеев можно сделать умным третьего, себе на уме, который нашим и вашим, обведет вокруг пальца всех и митинг «за» и митинг «против» и его отдадут в президенты счастливых дураков, на сожрание власти государственных интересов, и можно будет, наконец разойтись по стойлам, перекусить, принять на грудь чарку за хлопоты исполнения общественного долга и пусть гражданская совесть дремлет пока принесенная власти жертва не украдет более дозволенного гражданской совестью, а потом опять пойти на митинг искать новую жертву своей ненасытной доверчивости, более искушенной в искусстве делиться с обществом обещаниями все отнять и поделить государственное и частное.