Конвой. Схватка без правил. Возвращение не предусмотрено. Ультиматум
Шрифт:
Когда до Ламберта наконец дошло, что у сотрудников СИБ на все есть свои собственные взгляды и никто не собирается бросать флот на прорыв к его родным планетам, он был немного разочарован.
– Выходит, я попаду домой не очень скоро, сэр? – спросил он однажды майора Фонтена, который занимался с ним дольше других сотрудников.
– Может так получиться, что вы никогда туда не попадете, Ник.
– А что же мне тогда делать? Как жить?
– Живите как хотите. Имперский институт мозга намерен изучать вас наиболее щадящими методами. Это самое простое, что вы можете выбрать. Вам будет обеспечено самое комфортное
– Нет-нет, сэр! Только не это! – прервал Фонтена Ник. – То же самое со мной проделывали и урайцы... Это для меня не свобода...
– Тогда чего же вы хотите?
– Я хочу пойти в армию.
– В армию? У вас свои счеты с урайцами или вы воспылали любовью к Примарской Империи? – На лице майора появилась циничная улыбка, свойственная людям тайных профессий.
– Наверное, личные счеты, сэр, – неуверенно ответил Ник.
– Хорошо, мы можем посодействовать, чтобы вы попали в одну из пехотных частей. Правда, в боевых действиях вы поучаствуете не раньше чем через год. Это опять же связано с намерением Института мозга снять у вас кое-какие нужные им показатели. Да и наши беседы еще не окончены.
– Но я военный пилот, сэр.
– Да, Ник, я помню об этом. Но здесь вам придется серьезно переучиваться, и даже после этого вам вряд ли доверят что-то новее устаревших штурмовиков «браво-14». Семь-восемь рейдов – это все, на что хватает пилотов «браво», после чего они уже не возвращаются с задания. Вам нравится подобная арифметика?
– Не очень, – признался Ник. – Тогда, быть может, раз мне все равно нужно учиться...
– Ну-ну, я слушаю...
– Мог бы я стать «корсаром», сэр? – осторожно спросил Ник.
– Стать специалистом технического обеспечения – да.
– Нет, сэр. Меня интересует настоящая боевая ра бота. Я хочу штурмовать суда и стрелять из огромной пушки...
– Вы не вышли ростом, Ник. Это раз. И у вас были серьезнейшие ранения – это два. И, наконец, третье – у вас есть родственники среди граждан враждебного государства Урайи.
– Какие родственники, сэр?
– Но вы же сами рассказывали, что, когда урайцы вас исследовали, они принуждали вас к сожительству с тремя молодыми женщинами, которые впоследствии забеременели.
– Это был всего лишь эксперимент, сэр, и юридических прав на меня эти девушки не имели. Наш брак никак не регистрировался...
– Я не о девушках. Я имею в виду детей, которые у них родятся. Вы могли бы стрелять в собственных деток, Ник, даже если зачали их против собственной воли?
Ламберт представил трех пухлых младенцев и рядом с ними маньяка из фильма «Кишшес-237». Младенцев было жалко.
– Значит, и сюда мне дорога закрыта, – погрустнел он.
– Ну почему же, – улыбнулся майор. – Ваш рост метр семьдесят девять, а нужно метр девяносто пять. Недостающие сантиметры вам легко подтянут в учебке – это не проблема. То же касается ваших застарелых травм – немного хороших препаратов, внимание опытных остеопатов, которые способны творить буквально чудеса, и, я уверен, учебные нагрузки станут вам вполне по силам.
– Тогда остаются только дети?
– На самом деле это тоже всего лишь формальность. Неизвестно еще, родятся они или нет.
– Так, значит, можно?
– Можно, Ник. – Майор снова позволил
И начальник учебного подразделения предоставляет им такую возможность. Стать «корсаром» почетно, Ник, однако сделать это почти невозможно. Курсанты, которые прошли все учебные программы, сдают жестокий экзамен, который отсеивает еще половину. И только оставшимся присваиваются офицерские звания и нашивается шеврон с буквой "К".
– Я все равно хочу попробовать, сэр, – сказал тогда Ник.
– Попробовать? Стоит ли?
– Нет, не попробовать. Я вполне определенно хочу стать «корсаром», сэр... И у меня еще вопрос: что же с теми, кто не прошел экзамен?
– Они сдают его снова, но уже в реальном бою. Те, кто возвращаются живыми, получают желанный шеврон.
– Значит, целых два года...
– Теперь два. Раньше курс длился все восемь лет.
– Восемь лет?! – поразился Ник. – Но почему так долго?
– Это было давно. Теперь и методики обучения другие, и оружие, и тактика. Да и времени лишнего на войне нет... Ну что, мне готовить для вас рекомендации?
Ответ дался Ламберту нелегко. Он набрал в легкие побольше воздуха и ответил:
– Да, сэр. Я готов и прошу вашей рекомендации.
2
Теперь, когда после того разговора прошел целый год, Ник уже лучше понимал, о чем его предупреждал майор Фонтен.
К концу первого месяца он действительно был близок к тому, чтобы подать рапорт. Он бы и подал его, не вмешайся в это дело сержант Поджерс, которого Ламберт считал своим персональным истязателем.
– Ну что, сынок, – сказал Поджерс как-то ночью, подняв Ника с постели, – надеюсь, ты знаешь, что тебе делать? Через три дня половина роты подаст рапорта, и ты просто обязан сделать то же самое. Тебе это ясно, курсант Ламберт?
– Ясно, сэр, – ответил Ник, вытянувшись перед огромным сержантом по стойке «смирно».
– Я рад, что ты такой понятливый. Однако хочу добавить, что если ты останешься – по чистой случайности, то тебя отчислят по медицинским показаниям. Я лично приложу к этому руку, тем более что в твоем медицинском файле и так уже отметки ставить некуда. Ты доходяга, Ламберт, и вообще дерьмо. Ты мелковат для нашей службы, да и трусоват тоже. И поспать ты любишь... Еще нужно что-то говорить?
– Я все понял, сэр, – быстро ответил Ник.
– Понял-то понял, но закрепить пройденный материал не помешает...
С этими словами Поджерс так двинул Ника в солнечное сплетение, что тот увидел разноцветную радугу и белые искорки, вьющиеся в воздухе, словно мошки.
Когда он сумел наконец сделать первый вздох, сержанта рядом уже не было.
Ник помассировал себе живот и снова уснул, поскольку спать курсанты хотели все время.
Утром сержант Поджерс построил учебную роту и объявил, что настало время попробовать на вкус, что такое быть настоящим «корсаром». После этого рота промаршировала на склад, где курсанты получили полный комплект тяжелого вооружения, в которое входили штурмовые доспехи, навесные системы наведения, штатный «МС» и еще много всякой мелочи, которая удобно размещалась на кнопочках и подвесках брони, делая ее совершенно неподъемной.