Конвой. Схватка без правил. Возвращение не предусмотрено. Ультиматум
Шрифт:
Трансрейдер «Курфюрст» прекратил огонь, но держался неподалеку, напоминая, что в положении урайцев выбирать не приходится.
Примары дважды предлагали Свангу сдаться, но он хранил молчание. Офицеры были с ним солидарны, но матросам умирать не хотелось. Они предпочитали плен.
– Кажется, нам грозит абордаж, – заметил помощник адмирала майор Грин. Он выглядел осунувшимся, однако был по-прежнему собран и подтянут. Второй помощник, капитан Кох, напротив, совсем пал духом и в расстегнутом кителе и со взмокшей физиономией выглядел просто отвратительно.
– С чего
– Вот эти две метки на радаре, сэр, напоминают абордажные суда. И движутся точно так же – примеряются к флагману.
– Возможно, вы правы, – произнес Сванг. – Объявите персоналу оперативного зала, чтобы оставили свои дела и готовились к отражению абордажной атаки... И сами идите тоже. Не забудьте прихватить капитана Коха, а то он совсем расклеился.
– А вы, сэр?
– Я останусь.
Майор не посмел расспрашивать далее и, подхватив под руку безвольно подчинившегося ему Коха, направился в оперативный зал. Сквозь прозрачную перегородку Сванг видел, как операторы спешно по кидают свои места, чтобы вместе с остальными членами команды оказать достойное сопротивление абордажной группе.
Из этого, конечно, мало что выйдет – что такое автоматы против бронированных штурмовиков, однако долг требовал сопротивляться до последнего.
На индикаторной панели аппарата спецсвязи пробежали кодовые цифры. Опознав их, чип дешифратора включил сигнал вызова.
Адмирал догадывался, зачем с ним решили связаться. И они чуть было не опоздали со своими последними наставлениями.
Сванг вздохнул и, достав из ящика пистолет, положил его на стол. И только потом снял трубку.
– Адмирал Сванг, вы еще живы? – спросил чей-то голос.
– Практически уже нет, – мрачно пошутил Сванг.
– С вами говорит министр торжеств и погребений Мортонфлэг.
– Рад вас слышать, мистер Мортонфлэг. – Адмирал обвел обширную рубку тоскливым взглядом. Экраны все еще светились, и добросовестный бортовой компьютер продолжал выдавать на мониторы отчеты о состоянии судна, схемы переключения на аварийные магистрали и рекомендовать людям, что нужно делать.
«Развиваемая мощность силовой установки 27 процентов...» – успел заметить адмирал и вернулся к разговору с министром погребений.
– Да, да, мистер Мортонфлэг, я слышу вас. Как вы сказали, черный гранит? Да, это меня вполне устроит...
– И еще бронзовые цепи, адмирал. Смотреться будет очень красиво. А потом еще барельефы – «Детство», «Юность» и «Зрелость» из чистого серебра... У нас отличные мастера, ваш памятник будет буквально притягивать взгляд. Ну и, конечно, два раза в год торжественное построение членов Союза урайской молодежи – на День Независимости и Четвертое Декабря. В парадной форме и со знаменами районных организаций... Ну что скажете, адмирал?
– Я... – Сванг откашлялся. – Мне понравилось. Должно получиться красиво.
От удара абордажного судна крейсер вздрогнул. Теперь оставалось совсем немного.
– Значит, мы можем на вас рассчитывать, адмирал? – подвел итог министр.
– Конечно, разве можно устоять перед той красотой, что вы мне тут расписали...
– Прощайте, адмирал
Адмирал ударил по клавишам настройки и прервал связь. Затем швырнул трубку на середину зала. Когда она закатилась под стойку с аппаратурой, Сванг прислушался: стены крейсера вздрагивали под дробными ударами штурмового оружия. Бой смещался в сторону рубки, и это было закономерно. Тот, кто контролировал управление, получал власть над судном, а забаррикадировавшихся в артиллерийских отделениях матросов можно было выбить позже, пустив по вентиляционным магистралям ядовитый газ.
Теперь оставалось не более пяти минут. Адмирал передернул затворную раму и зачем-то понюхал ствол. Кто-то говорил ему, что перед тем как убить человека, оружие начинает пахнуть смертью.
«Мерзавцы, они думали, что без их дурацкого напоминания я дам слабину и сдамся примарам», – подумал Сванг и горько усмехнулся. Хотя такая предательская мыслишка у него, конечно, проскакивала, но он ей не поддался. У каждого живого существа присутствует стремление выжить во что бы то ни стало, однако Сванг понимал, что адмиралы такой возможности не имеют.
А вот солдатам и матросам – пожалуйста. Подлые примары даже придумали способ, как пленных из обузы превращать в активных граждан своей империи. Уставшим от войны янычарам они предлагали начать жизнь на своих тыловых планетах с обязательным условием, чтобы те женились и заводили детей. За несколько лет, пока действовала эта программа, примары сумели таким образом «утилизировать» не один десяток миллионов пленных, которые теперь работали на бывшую вражескую державу.
– Сукины дети, – грустно улыбнулся адмирал, непонятно кому адресуя эти слова. Затем открыл рот и засунул в него пистолетный ствол.
Топот штурмующих раздавался уже совсем близко, и в момент, когда дверь вышибло зарядом, адмирал Сванг нажал спусковой крючок.
69
С момента встречи Хубера и Дзефирелли прошло не так много времени, однако шпионские сети Колина заметно оживились. Они со всей осторожностью вбирали новую информацию, а деньги Хубера существенно облегчали им работу, с избытком смазывая тончайшие колесики затейливого механизма.
Дзефирелли и прежде не испытывал дефицита в средствах, однако разница была существенная – его тайные накопления являлись чем-то вроде источника, из которого требовалось черпать, а деньги Хубера подавались словно вода из труб – под большим напором.
Как и прежде, Колин не задерживался долго ни в одном месте и находился в постоянном движении, сменяя скоростные уиндеры на каюты в провонявших смазкой танкерах.
– Не слишком шумит, сэр? – спросил его владелец одной их таких калош, навещая своего важного пассажира.
За бортом проносились космические мили, а свободный агент Второго Управления смотрел сквозь узкий и запыленный иллюминатор, как всегда составляя один из своих гениальных планов.
– Все в порядке, Штайс. Когда за стенкой машинное отделение, мне намного лучше думается. Вот если бы там был гальюн, тогда конечно.