Кооп-стоп (сборник)
Шрифт:
– Не волнуйтесь, Клавдия Петровна, давайте мы все запишем, а кто в том кабинете был, вы знаете?
– Дык адкуль, я ж дачке дапамагаю!
– А вы мне дверцу того кабинета покажете?
– Покажу, мил человек, ой покажу!
Окрыленный нежданной удачей Горунов, заручившись одобрением начальства, ордером на обыск и двумя понятыми, на следующий день вошел в кабинет, показанный Клавдией Петровной.
– Рудишкин Игорь Николаевич?
– Так точно! Что вам угодно?
– Старший оперуполномоченный ОБХСС Горунов. У меня ордер на обыск в вашем кабинете. Будьте
– А в чем, собственно, дело?
– Сейчас узнаете. Открывайте!
Губы Рудишкина слегка задрожали, глаза выдали волнение, но клерк взял себя в руки, успокоился:
– Я должен сообщить начальству о ваших действиях, – Рудишкин кинулся крутить диск телефона, но Горунов опередил:
– Не надо, Игорь Николаевич, открывайте!
Рудишкин достал из кармана связку ключей, выбрал самый длинный и попытался вставить в замочную скважину сейфа, однако ключ упал на пол.
– Давайте помогу! – нетерпеливо скомандовал Горунов, подбирая ключ.
Открывшаяся массивная дверца сейфа обнажила содержимое, состоявшее из нескольких папок и четырех пачек советских банкнот.
– Ваши деньги?
– Нет, мне надо их передать!
– Объясните, каким образом деньги оказались в сейфе?
Рудишкин, опустившись на стоявший поодаль стул, издал неповторимый звук, одновременно похожий и на жалобный стон собаки, и на победный рык льва.
– Меня попросили передать! Это не мои! Не мои! – жалобно кричал Рудишкин, понимая трагичность дальнейшей судьбы.
– Гражданин Рудишкин, вы задержаны по подозрению во взяточничестве. Следуйте за мной, – скомандовал Горунов, после того как на руках у чиновника защелкнулись браслеты.
19
Вернувшись из Мурманска, в котором Марк Бородин успешно договорился о поставках нескольких тонн яблок из белорусской глубинки, председатель Оршицкого райпотребсоюза застал сюрприз – юбилей высокопоставленного работника Витебского облпотребсоюза Евгения Викторовича Жаркова. И это сообщение Бородина явно не обрадовало: едва залатали одну дыру, тут же возникла новая. А что делать? Для поддержания авторитета и множества связей с ответственными работниками необходимо было постоянно делиться. И это означало только одно: опять банкет и подношения из «фонда».
– Люсенька, позовите Бельковича и Глузина ко мне!
– Глузин, Марк Наумович, еще из Азербайджана не вернулся!
– А Рыжиков?
– Его тоже нет на месте!
– Ну пусть один Белькович придет, срочно!
Вскоре в кабинет председателя протиснулся круглый живот Бельковича:
– Вызывал, Наумыч?
– Да, жду. Вот что. У Жаркова юбилей!
– Да что ты! И сколько ему?
– Да какая разница! Надо что-то дарить!
– Кабана подарим, чем не подарок на юбилей? – присел на стул вспотевший Белькович.
– Неплохая мысль, вот и займись делом! Да, еще надо выяснить, кто будет из высоких лиц. Коньяк, икра, балык… В общем, ты все знаешь, бери из моего фонда, да не забудь в книге пометить.
Белькович нехотя встал со стула и поплелся исполнять поручение авторитетного человека,
И через несколько дней все повторилось в ресторане на окраине города. На сей раз поздравить юбиляра приехали начальники из Витебска и местное начальство в лице первого секретаря Оршицкого райкома Николая Ивашова, председателя Оршицкого исполкома Николая Прищепо, и, разумеется, прибыл сам юбиляр. В зависимости от важности начальника и его личной благосклонности к райпотребсоюзу Бородин дал указание поднести каждому столько-то бутылок коньяка, экспортной водки или вина.
– И как ты думаешь, Евгений Викторович, юбиляр ты наш, почему в городишке провинциальном райпотребсоюз процветает? А я отвечу! Не перевелись на земле белорусской опытные руководители-самородки, – молвил тост за здоровье Бородина Николай Ивашов.
– Надо присылать к тебе, Марк Наумович, делегации опыт перенимать! – вторил ему Николай Прищепо.
– Так уж присылают чуть не каждую неделю! Отбоя нет! – отшучивался Марк Наумович с грустными глазами.
Венцом праздника под всеобщее улюлюканье стал вынос кабана – жирного подарка юбиляру.
– Ты с ума сошел, Марк Наумович! – крикнул довольный Евгений Викторович, но распорядился тут же унести кабана в служебную машину.
Боясь встретиться с грозной Верой Андреевной, Рыжиков подъехал на торжество только к шапочному разбору, чтобы проконтролировать отправку высоких чиновников по домам. Но, как назло, у самого входа головой врезался в большой живот партийной дамы.
– Фима, вы здесь? – сменила гнев на милость Вера Андреевна. – Я уж и не надеялась вас увидеть.
– Простите, я очень спешу, – трусливо пролепетал Рыжиков.
Когда крупная идейная дама поняла, что Фима по-прежнему ее избегает, от милости не осталось и следа.
– Очень скоро, Фима, вы поплатитесь за неучтивое поведение! – в мстительном гневе голос Веры Андреевны стал похож на низкий лай огромной собаки.
– Вы мне угрожаете? Ну почему? Чем я провинился перед вами, голубушка?
– Скоро, Рыжиков, скоро вас настигнет возмездие!
– Чушь какая! Поймите! Я не могу вам оказывать знаки внимания! Я женат! То была ошибка!
– Ошибка? Я вас не желаю знать! – с громом крикнула Вера Андреевна, и то ли от грозного крика, то ли от внезапного порыва ветра упало и покатилось прочь помойное ведро у парадного подъезда ресторана.
– Что с тобой, Фима? Ты как будто привидение встретил! – вышел подышать Марк Наумович.
– Уж лучше бы привидение…
– Проблемы?
– Не волнуйтесь, Наумыч, это личное.
– Ну, смотри сам. Проверь тут все, как всегда. Я уехал, – сказал Бородин и умчался на своей верной 21-й «Волге», чтобы рано утром отправиться в следующую командировку, на этот раз в Пярну.
20
Крупный рыбоконсервный комбинат в эстонском городе Пярну был построен в послевоенные годы. А в середине шестидесятых годов директором на градообразующем комбинате стал однополчанин Бородина – Отто Райнис, сумевший добиться на предприятии невероятных успехов.