Коп ушел
Шрифт:
— Юнец, это Джил. Передали, что ты звонил мне.
— Где ты?
— В таксофоне. Что у тебя?
— Если тебе нужен Генри Кэмпбелл, можешь поговорить с ним, но это будет стоить...
— И все?
— Я гарантировал ему, что бояться нечего.
— Правильно.
— Он не мальчик, босс, за него можно взяться. Если он откажется от денег, их приму я.
— Юнец, мне ужасно хочется, чтобы твоя черная задница приняла от меня хороший пинок.
Было слышно, как его друг рассмеялся.
— Виноват, дружище. Много времени утекло с тех
— Ты, мартышка, забудь об этом. Где встретимся?
— Помнишь, где Перри Чонс получил свое в последний раз?
— Мозги у меня еще не высохли.
— Вот там в десять вечера. — Армстронг снова рассмеялся. — Гляди в оба, парень. Не изображай великого белого охотника на негров. Ты на земле «Черных пантер».
— Рехнулся, старый, — рассмеялся Джил.
Перри Чонс, уже давно покойный, был торговцем наркотиками. Как-то отец двух подростков застал его на крыше пятиэтажного здания, когда он пытался ввести его чад в сказочный мир героина.
Отец ударил его кулаком всего один раз, но так, что торговец полетел с крыши на мостовую. Двоюродный брат папаши оказался другом следователя по этому делу и падение было расценено, как самоубийство. Подростки узнали, что такое ремень по голой заднице, и прониклись уважением к своему отцу, которого прежде считали слюнтяем, и даже к полицейскому, который держал их во время знакомства с ремнем.
Улица нисколько не изменилась, дома стояли такие же мрачные, прохожие смотрели с тем же подозрением. Для белого человека появиться здесь, а тем более одному, значило быть настолько могущественным, что лучше его не трогать. Он запер машину и пробежал по ступенькам мимо двух парней в беретах. В здании было тихо, не то, что когда-то. Он довольно часто бывал в таких помещениях и знал, куда идти.
Еще двое парней расступились перед ним на площадке первого этажа, и еще трое были на четвертом. Один юнец попытался загородить дорогу.
— Вы, кажется, спешите, мистер? — спросил он, но, встретив решительный взгляд Берка, ответившего: «Спешу», пропустил его наверх. Генри Кэмпбелл был старым — старым молодым человеком, который за свои годы прожил дюжину жизней и пришел в упадок. У него не хватало волос для прически в стиле «афро», его любимой. Он похудел, лишился переднего зуба и розоватого цвета ладоней.
— Здорово, Генри!
— Оставьте фамильярность. Для вас я мистер Кэмпбелл. — У него был отличный нью-йоркский выговор.
— Брось кочевряжиться. Ты меня знаешь, — проронил Берк.
— Я гляжу, вас, копов, ничего не остановит.
— Ничего.
— Как вам понравились мои парнишки на лестнице?
— Я с ними не знаком.
— Может, когда-нибудь познакомитесь.
— Перейдем к делу.
— Вам что-то нужно? Как это я сразу не сообразил?
— Конечно, не сообразил. Должен сказать, что сегодня не та ночь, когда приятно одному быть на крыше.
— Дай на хлеб, офицер.
Джил порылся в кармане и, разжав кулак, выронил на протянутую ладонь
— Как раз на хлеб. Большего дело не стоит.
Негр рассмеялся и опустил монетку в карман рубашки.
— Ты шутник, брат. Пожалуй, мы договоримся.
— Пожалуй.
— Задавай вопросы. Сегодня я знаю свои права.
— Помнишь убийство Берковица и Менуота?
— Помню.
— Ты говорил, что видел в этом районе Марка Шелби?
— Да, именно так я и говорил...
— А после ты этого никак не мог вспомнить и путался в своих же показаниях.
— Все так, все верно.
— Итак?..
— Да, Джил... Черт побери! Я называю полицейского по имени... Наверное, лучше говорить: мистер Берк?
— Так ли это важно?
— Нет, конечно.
— Ну же?
— Я видел его. Отлично видел. Он был на улице. Я точно помню: десять долларов на чай забыть нельзя.
— Даже через миллион лет, — согласился Джил.
— Я хочу сказать... до того, как ты задашь этот вопрос, что...
— Что?
— Я никак не могу забыть тех двух парней, которые показали, что может со мной случиться. Они растолковали мне все и оставили пятьсот долларов, чтобы я молчал.
— Интересный разговор.
— Считай, Джил, что я по-прежнему ничего не помню. Все это глубоко похоронено и никому не докопаться. Эти парни могут спокойно выпустить мне кишки и намотать на шею, а без кишок мне жить неохота, понятно?
— Конечно.
— Заставить меня вспомнить это дело просто невозможно. Я рассказал это сейчас лишь потому, что меня просил Большой Вилли. Теперь вам все известно, можете идти домой.
— Так что же делал Шелби?
— Ничего. Я просто видел его там.
— Далеко от конторы?
— Ни далеко, ни близко. — Куда он направлялся? — Никуда. Просто стоял там. Мне вообще с самого начала надо было ничего не говорить, но по молодости я этого не знал. Из-за этого мне чуть было не выпустили кишки.
— Сейчас ты работаешь?
— У меня гараж на паях с братом на Десятой Авеню. А что?
Джил вытащил стодолларовую банкноту и сунул в тот же карман рубашки, где лежала монетка.
— Вечно трачу много денег. Недавно, например, пришлось менять шипы на автомобиле.
Генри вынул банкноту из кармана, взглянул на нее и, усмехнувшись, вернул Джилу.
— Сукины дети полицейские!
— Сукины дети черномазые! — рассмеялся Берк.
Когда они, прощаясь, пожимали друг другу руки, Генри сказал:
— Хоть я и скряга, но сегодня пенни было достаточно.
— Я учту и его при подведении баланса. А ты береги кишки. Они тебе когда-нибудь пригодятся.
— Проклятье! Почему когда-нибудь? Они мне и сейчас нужны. Тем более, что я недавно женился.
Арти Микер любил острую мексиканскую кухню, такую, что, когда он управлялся со стручками горького перца, официанты показывали на него, крутя пальцем у виска. Все-таки не часто встречаются гринго с железным желудком. Хорошо, если он успеет оставить чаевые до своей смерти.