Копьё Света
Шрифт:
29 глава «Принцесса»
Шадар
— Быть на стороне порядка, да? — задал я риторический вопрос себе же, держа в руках регалию рода, смотря в ее сапфировые глаза, — если бы этот порядок был, не нужен был бы Илюзорн, — усмешка и регалия вернулась в пространственный карман, к остальным магическим предметам.
Все спали. У костра, после сытного ужина и горячего чая. Я же, в силу личных особенностей, не мог сомкнуть глаз. Да и дежурить все-таки надо. Вот и сидел, оперевшись спиной о дерево, накинув на плечи плед, смотря в огонь и думая о своем. Об ответственности, которая
Когда-то, очень давно, достославный и могучий воин из рода Ихтаррис, ступивший на эту землю по просьбе Создателя, как и Владыки Темный и Светлый, как и еще некоторые воины призванных родов, сражался за мир и порядок, избавляя смертных от тирании Элементалей. Разбивал оковы рабства, смывал клейма позора и прегрешения, выносил приговор работорговцам и рабовладельцам. Как и приближенным к Элементалям господам, забывшим о чести и морали смертной души.
Честь и хвала! Награды и почести!
Но не возможность вернуться в родной мир, к семье и близким. Портал между мирами больше не открылся, а Создатель, попросивший о помощи, так и не отозвался на голоса и молитвы творений своих. Магов же, способных открыть мировую ткань и создать тоннель между мирами, в те года и на столетия вперед, так и не появилось на свет. Редчайший дар, который открывается миру раз в тысячелетие.
Вот и пришлось достославному воину Риоршерру Ихтррису остаться в мире Божественных Зверей, стать его частью, прижиться и ассимилироваться. Быть, как и на родине, блюстителем порядка, смотрителем равновесия сил. Стоять на одной ступени с Владыками. Наблюдать за их Генералами, подчиненными, не взирая на иерархию и заслуги перед людом и всеми сословиями. И выносить приговоры, если такие были необходимы.
Сотни лет минуло с года заточения Зверей в столпы стихийных оков. На каждой равнине был мир и процветание, порядок и благодать. Короли сменяли друг друга, династии угасали и зарождались новые. Никаких тебе войн за престол и власть, или бессмысленных смертей во имя кого-то. Так, незначительные споры, ссоры и конфликты, которые решаются по щелчку пальцев (условно).
Но все пошло под откос за одну беззвездную ночь…
Никто уже не помнит, почему, по какой причине друг пошел войной на друга. Владыка Тьмы раскрыл крылья против Владыки Света, а Владыка Света направил против друга Святое Копье. То самое, которое раскололи на части, и разбросали по Снежному государству. Но перед этим была страшная, всепоглощающая война. Лились реки крови, окрашивая белый снег в алый, синь рек в багровый, а песок в черный. Трупы светлых и темных стали неотъемлемой частью полей, гор, равнин, являясь пищей падальщиков и стервятников.
— Во имя мира и порядка! — прозвучал забытый слог владельца Илюзорна, но с кривой улыбкой и усмешкой. — Туда его! — и полено летит в костер, поднимая столб дыма и пламени, разгоревшегося сильнее от сухого дерева.
— А был ли он на самом деле, Шэд? Этот порядок? — задает вопрос из тени тот, с кем некоторые уже успели попрощаться. Айон собственной персоной. Новая сущность ему шла лучше прежней. Да только у подчиненных и подопечных в гильдии это вызовет в первое время массу неудобств. Но, он со всем разберется.
— Был, когда-то, — уточняя, — шаткий, полупрозрачный, но был. В тот самый отрезок времени, когда Владыки уже заточили Элементалей, освободили всех угнетенных, сняв
— Тонкая грань, — говорит мой Генерал, опускаясь рядом, к костру, смотря в самое сердце пламени своими черными провалами глаз, в которых, едва-едва, на самом дне, горел алой точкой зрачок. — Как тебе мой новый облик? Как ощущаюсь?
Было и правда на что посмотреть. Айон остался таким же ребенком двенадцати лет, каким мы его с Винтером и Дриззелом спасли. Да только тогда он был дьяхэ с темно-серой кожей, в глубоких, тянущихся паутинкой трещинах, со встрепанными черными волосами и голодной тенью, с оскалившейся пастью под его ногами. А ощущался призраком, не знающим покоя и покаяния.
Теперь же мальчик был слишком бледен, на коже, едва заметно, проступали темно-серые венки-паутинки. Волосы по-прежнему черные и растрепанные, отросли до середины спины. Взгляд непрогляден и подобен провалу в Бездну. Под глазами же залегли посмертные темно-серые тени, делающие взгляд еще более пугающий и даже слегка безумный. Тень же, теперь смотрела на всех черными провалами пустых глазниц, с такими же, едва горящими огоньками сознания, как и у самого шаншэ.
— Шелест опавшей листвы, — вот как ощущался Айон, сменивший сущность. Неуловимо, почти неосязаемо. Только тот, кто достиг определенного ранга, или владел особыми техниками, смог бы раскрыть его личность и тайну присутствия. — Ты снова ко мне в компанию? Или так, мимо проходил?
— Мимо, но останусь, — Айон, прикрыв глаза, облокотившись на мое плечо, обратился к тени под ногами и вернул тот самый облик, в котором он со мной путешествовал. Снова став просто уставшим и растрепанным ребенком. По виду, он бы не отказался от сна. Но перед тем, как задремать, кое о чем рассказал: — Шэд, я недалеко уловил знакомую ауру сущности, — уже сонно бормочет мальчик, перетягивая на свои плечи плед, — в пятистах метрах от нас, в сторону от Энора, — и звучно, широко зевнул, добавив: — на твою похо… жа…— эти слова он сказал уже в полусне.
— Проверим, — пообещал Айону, отдавая ему плед полностью. А сам же накрылся походным плащом. Спать мне не хотелось, как и думать о чем-то масштабном. Поэтому, просто ждал рассвет, смотря на горизонт уходящего вдаль неба. Оно уже совсем чуть-чуть окрасило алым цветом ночную синь. Разбавило темноту утренним светом.
***
Утро наступило с треска угасшего костра и претензии со стороны Этиора, что я не досмотрел и уснул на посту. Но я не уснул, а просто задремал. Засмотрелся на рассвет. Это удается мне крайне редко. Вот так, лишь с алого краешка до горящих пожаром небес, увидеть всю прелесть нового дня. А когда встретил, увидев почти все оттенки алого на лазурном полотне, не заметил, как присоединился в царстве дремы к остальным.
— Дядя Этиор снова на Шэда ругается? — спрашивает Айон, сонно потирая глаз рукой и сладко, широко зевая, — столько пути прошли, а никак не подружатся! — и потягивается, прогибаясь в спине.
— Айон! Ты в порядке! — с облегчением и явно намерением отблагодарить Пресветлого молитвой, сказала дева Сириния, подходя к мальчику. Опустив руку на его голову, потрепав по отросшим волосам, убедившись, что с ним все и правда в порядке, спросила: — как ты здесь оказался? Ты же был в академии! Под наблюдением лекарей! — а шаншэ не придумал ничего лучше, как свалить все на моего сына, по совместительству своего крестника: