Копье
Шрифт:
Брениган повернулся и, скомандовав солдатам, вместе с ними покинул зал. Только эхо от их тяжелых шагов по каменным ступеням еще некоторое время стояло в воздухе.
– Вы должны извинить его, мистер Стедмен, – заговорил Гант, вновь поворачиваясь к детективу. – Он очень переживает за Кристину. Вам не кажется, что это несколько патетично – огорчаться при подобном заблуждении?
Голова гермафродита резко поднялась вверх, и она бросила на Стедмена взгляд, переполненный злобой.
– К сожалению, – как можно мягче продолжил бизнесмен, – она крайне необходима для нашего дела. Она очень хорошо помогает доктору Шееру, здоровье которого не в лучшей форме, и, я боюсь, что он не задержится долго на этом свете. Или, как мне кажется,
– Ты полагаешь, мы собрались здесь на торжественный прием, Эдвард? – Это заговорил сэр Джеймс Оукс, промышленник, которого Стедмен видел еще днем. – Время идет, Эдвард, и ракета должна быть скоро запущена.
Со всех сторон зазвучали аналогичные протесты, и Гант поднял руку, мрачно улыбнувшись.
– Да, сейчас мы все находимся в ожидании, и в этой комнате все в состоянии большого волнения, – обратился он к детективу, будто пытаясь объяснить ему свою позицию. – Однако мы не должны мешать работе доктора Шеера! Наши люди... Кстати, что вы о них сказали в последний раз?
– Они такие же сумасшедшие, как и вы Гант, – беспристрастно произнес Стедмен.
– Да. Именно так. А вы здесь в эту ночь единственный нормальный человек. – Издевательские искры вновь появились в глазах бизнесмена. – Я был бы удивлен, если бы вам удалось умереть, оставаясь в своем уме.
Мысли Стедмена пришли в движение. Что же произошло с Секстоном и Стивом? Они не выдержали сопротивления официальных властей? Или они все еще пытаются сломить его? Или, что еще хуже, их схватили люди Ганта в Гилдфорде? Они были его единственным шансом, но теперь все выглядело так, что и его не оставалось.
– Ну хорошо, Гант, – сказал он. – Мне бы хотелось услышать что-нибудь о вашей организации. Вы относите себя к наследникам общества «Туле», но, насколько я знаю, такие общества были уничтожены в послевоенной Германии.
– Во время войн убивают всего лишь людей, а отнюдь не идеалы. Некоторые из нас сохранили эти идеалы для будущего.
– И вы были в Германии во время войны?
– Безусловно. – Гант коротко рассмеялся, наслаждаясь явным замешательством, отразившемся на лице Стедмена. – Я не был солдатом в общепринятом смысле, но я служил Рейху более значительным образом. Я уже говорил, как Гитлер предал нас, и как, после его бесславного конца, все могущество сосредоточилось в руках рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Благодаря планам, разработанным еще до начала войны, герр Гиммлер и я смогли избежать плена и не попали в руки союзников...
Четверо мужчин торопливо шли, растянувшись цепочкой вдоль размокшего поля. На каждом шагу их ноги погружались в вязкую грязь. Люди тяжело и надрывно дышали. Особенно плохо чувствовал себя третий в цепочке человек. Но несмотря на усталость, они продолжали упорно идти вперед, направляясь в сторону Киля, где их должна была ждать лодка... и свобода.
Они удачно обошли передовые части 9-ой американской армии, заранее поменяв свой бронированный «Мерседес» на менее заметный и, следовательно более безопасный серый «Фольксваген». Маленький автомобиль помог им уехать достаточно далеко, хотя они и пользовались только небольшими дорогами, стараясь держаться в стороне от автобанов. Но теперь им пришлось идти пешком, потому что в спешке они забыли захватить запасные канистры с бензином. Может быть это и к лучшему, поскольку дороги в этот период были опасны, и полковник СС фон Кюнер считал, что и в этом им будет сопутствовать удача.
Неожиданно один из них, тот самый третий человек, споткнулся, и фон Кюнер осторожно помог ему встать, поддерживая за локоть. Тут же он предложил рейхсфюреру свою помощь, чтобы нести его кожаный футляр. Но Гиммлер отказался. Он не мог допустить, чтобы кто-то другой нес эту драгоценную реликвию, которую он не на секунду
Все четверо были одеты в гражданскую одежду: Гиммлер, Мюллер, Кюнер сбросили свою военную форму еще задолго до путешествия, а Эрик Гантцер, идущий впереди Гиммлера, вообще никогда не принадлежал к армии. Он был необыкновенной личностью и обладал большим влиянием в промышленных кругах. Рейхсфюрер с каким-то внутренним почтением всегда относился к нему. Его дед, Отто Гантцер, много лет проработал мастером на оружейных заводах в Шпандау, близ Берлина, пока не открыл свое собственное дело в Ростоке, которое потом продолжил его сын Эрнс. Эрик Гантцер тоже продолжил традицию семьи как военный промышленник, обновляя и расширяя производство оружия, а, кроме того, он много сделал для привлечения Гитлера в «Туле Гезельшафт», где пользовался большим авторитетом. Теперь же, после падения Германии, преданной их незадачливым фюрером, он направлялся вместе с ними на север, в Киль, где их дожидалась спасительная лодка. В этом путешествии роль Эрика была такой же важной, как и в период его деятельности в «Туле». Из Киля они должны были перебраться в Данию, где уже должны были начать действовать его международные промышленные связи и откуда на заранее зафрахтованном судне они должны были отправиться в Канаду. По мере стабилизации обстановки в мире они предполагали перебраться из Канады в Соединенные Штаты, а оттуда, по иронии судьбы, проделав обратный путь через океан, добраться до Англии.
Гиммлер неожиданно вновь почувствовал приступы боли в груди и начал опускаться на колени, когда фон Кюнер вовремя поддержал его. Франц фон Кюнер, один из немногих, на кого всегда можно положиться. Он бросил жену с маленьким сыном и, никому не говоря ни слова, отправился сопровождать Генриха. А еще раньше, во времена аннексии Австрии, он похитил в Вене для Гиммлера истинный Хайлидж Ланс, оставив там подделку из простого железа, которая потом и досталась дураку Гитлеру! И Гиммлер с тех пор держал оригинал Копья в своем Вевельсбурге, в неприступной крепости, построенной в Вестфалии в честь тевтонских рыцарей. Это место было самым достойным для легендарной реликвии...
Взрыв всколыхнул землю почти рядом, разбрасывая во все стороны грязь и камни. Они в ужасе смотрели в сторону поля, где на еще вздыбленной земле лежало два тела, одно неподвижно, второе извивалось и стонало в агонии.
Они бросились к ним, стараясь угадать, кто убит – Гантцер или Мюллер? Один из них наверняка наткнулся либо на мину, либо на неразорвавшуюся бомбу.
Они подошли к извивающемуся телу и только по одежде смогли определить, что это был Эрик Гантцер. Он прижимал колени к груди, зажимая руками нижнюю часть тела. Фон Кюнер едва удержался от рвоты, взглянув на лицо промышленника, или вернее на то, что от него осталось. Кровь вытекала из широкой рваной раны, находящейся на том самом месте, где когда-то был нос.
Генрих Гиммлер не был так крепок, как полковник СС, поэтому, глубоко втянув воздух, отошел в сторону, чтобы немного прийти в себя. Глядя вниз, на перепаханную взрывом грязь, он обратил внимание на нечто, что привлекло его внимание и заставило подойти поближе. Когда же он смог получше рассмотреть это, то его тело инстинктивно качнулось в сторону.
Это были две ноги, скорее всего принадлежавшие Мюллеру, одна из которых была еще в ботинке.