Копетан звезновойщик

Сталинуберджедай

– Энакин… ты думаешь, что переступил эту черту?
– спросила его Оффи. Скайуокер посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд был усталым, печальным и тусклым.

– Да. Но не на Умбаре, а много, много раньше. Именно поэтому я и стараюсь спасти всех, кого могу. Потому что меня спасать уже поздно.
– он отвел взгляд и встал, направившись к выходу.
– Ладно, мне надо идти. До встречи, Баррис, спасибо за беседу.
– он вышел, растворившись во тьме дождливой ночи Дронгара. Оффи вновь осталась в одиночестве, впрочем что-то ей подсказывало что не только она одинока на этой планете. Мириаланке показалось странным, но почему - то ей было жаль Скайуокера. Странно потому, что ей, как и большей части Ордена, Скайуокер виделся всегда уверенным в себе, сильным, настоящим идеалом джедая, который вряд ли вызывает жалость. Однако теперь она видела не идеальный образ, а живого человека, с тяжелой судьбой. Асока рассказывала Оффи о Джамбииме, рассказывала как нелегко ему пришлось и на других миссиях. Она говорила, что её учитель очень одинок, в Ордене у него практически не было друзей. И вот сейчас Скайуокер в полной мере чувствует свое одиночество, их разговор сейчас больше напоминал исповедь, словно рыцарь просто хотел выговориться, но некому было. Баррис была целителем, но раны душевные иногда болезненней телесных и сейчас у неё есть страждущий, которому нужна помощь. Пора помочь своему старому другу и отплатить за спасение жизни на Джеоносисе. Это для себя Баррис решила твердо.

Этот денек был насыщенным, даже

несмотря на то что ни в операционной, ни на фронте работы не было. Бой с Фоу Джи был хорошей проверкой моих навыков сражаться с использованием только одной руки. Я специально тренировался для такого боя, спасибо графу, научил быть предусмотрительным, откочерыжив руку светошашкой. В поединке я не пользовался предвидением, благодаря Укреплению Тела я был быстрее самого тренированного человека и некоторых представителей нечеловеческих рас даже без использования Силы. А моей силы физической было достаточно, чтобы поднять взрослого вуки и отправить его в полет. Не каждого конечно, некоторые из них были весьма массивными, но обычного точно подниму, проверял. Укрепление похоже позволяло изменять организм не только на клеточном, а даже на генном уровне. Поэтому кроме скорости и силы у меня возросла скорость регенерации, появился практически полный иммунитет к большинству болезней и на меня не действуют яды с токсинами, даже в высоких дозах. Разнообразная наркота и дурь на меня тоже не действует, так что тот кто будет меня допрашивать, будет париться очень долго. Ну и скорее всего стареть я буду крайне медленно, из-за того же Укрепления. Шпилька кстати имеет те же преимущества что и я, ибо этой технике я её обучал. Но все равно победа над бундукайцем была натуральным везением, он в свое время мастера - джедая на лопатки положил в минуту. Правда я тоже не лыком шит - все три года, проведенных в этом мире, я только и делал, что неустанно тренировался, постоянно применяя навыки в реальных боях, да еще и обучая падавана. Могу сказать - мы друг друга стоили, по крайней мере когда я встретился с побежденным Джи взглядом, в нем читалось некоторое уважение, правда, именно что некоторое. Но самым интересным был разговор с Баррис, вновь напомнивший мне о событиях на Умбаре… Я действительно был уверен, что поступил правильно, по крайней мере в тех обстоятельствах, но честно признавал, что Совету есть о чем беспокоиться. Я действительно ничего не чувствовал, стреляя в Крэлла. Точно так же, когда зачищал лагерь трандошан, так же, когда вырывал сердце Кэду Бэйну. И так же, когда пристрелил Альто Стратуса. В отличие от Крэлла, Бэйна и трандошанцев, Стратуса я уважал и не желал ему зла, но тем не менее не мог поступить иначе. Вот та черта, о которой я говорил Баррис. Джамбиим был переломным моментом в моей судьбе, моментом выбора, определившим кем я стану и что буду делать. Планета дождя изменила меня, разбив на тысячи осколков мою суть и выковав из этих осколков в пламени войны нового человека, закалив его в крови. В крови врагов… и друзей. И вот, сидя в одиночестве, слушая перестук капель дождя, я вспоминаю. Вспоминаю все, каждую секунду, проведенную там, вспоминаю имена, что выжжены на сердце. И каждый раз засыпая, вижу лица… лица тех, кого больше нет. Тех, кого я не смог спасти. А просыпаясь, я снова оказываюсь в этом кошмаре, который приобретает все новые черты и новые лица глядят на меня мертвым взглядом во снах. В этом взгляде нет ненависти, осуждения, обиды… он пуст, потому что мертвые не чувствуют боли. И я страшусь того дня, когда перестану чувствовать боль. Но не свою, а чужую. Ведь только ощущая именно чужую боль, человек остается человеком. С самого своего появления я несу крест, который каждую секунду становится тяжелее. И ведь я могу его скинуть, могу просто уйти, особенно сейчас. У меня есть корабль с самой совершенной маскировкой, есть оружие, деньги, опыт и навыки. Могу взять и свалить куда подальше. Но я этого не сделаю. Мне просто совесть не позволит бросить всех этих людей и не - людей. Мне плевать на Орден и Республику, но ни в чем не повинных живых существ, которые непременно погибнут, мне искренне жаль и мне в рожу будет плевать собственное отражение, если я их брошу. Пусть голос разума твердит, что пускай Галактика сама разбирается со своим дерьмом, что не зачем во всем винить себя, но иной голос говорит, что я знал и не предотвратил. Обладая знаниями и возможностью, упустил эту самую возможность. Был недостаточно сильным, умным, умелым, чтобы все изменить. Совесть… один мой знакомый назвал её рудиментом человечества и атавизмом общества. Может это и так, но получилось, что сим рудиментом и атавизмом обладаю. Меня воспитывали быть хорошим человеком несмотря ни на что. Для меня это важнее славы, власти, богатства, которые по сути - тлен, в этом убеждаешься побывав дважды за порогом смерти. Пусть я понимаю, что честные и добрые не выживают в жестоком мире, что надо иногда быть безжалостным. Надо, но именно иногда, когда по другому поступить нельзя. Проблема в том что это “иногда” может быстро превратиться в “всегда”. Есть два типа людей, которых война изменила в крайней степени. Первые сходят с ума, превращаясь в ослепленных яростью битвы безумцев. Вторые сохраняют рассудок, но черствеют, перестают чувствовать, как клерики из Эквилибриума. Вот и у меня закралась мысль, что постепенно я стану таким же - идеальным орудием, холодным как отточенная сталь, как металл пули, что ждет в стволе пистолета. Либо так, либо я сойду с ума, выбор невелик. И вот теперь я сижу на своей койке в жилом модуле абсолютно один, только я и мрачные мысли. Смешно наверно выглядит взрослый мужик, который депрессует, но в моменты именно вот такого одиночества тяжесть моего креста становится практически невыносимой и в голову лезут нерадостные думы. Когда занят важным делом, тренируешься или сражаешься в бою ты не думаешь, потому что некогда. Но стоит работе, тренировке или битве закончится, на тебя наваливается все это дерьмо. Особенно тяжко одному. Раньше со мной всегда были Оби-Ван, Рекс или Асока, а теперь никого из них нет рядом. Шпилька… глупо отрицать, она брала на себя часть моей ноши. Тогрута всегда находилась рядом, старалась помочь мне… а теперь нас снова разделила судьба и я снова один. Ну в конце концов я сам не хотел с ней сближаться, боясь потерять. Вот только я не представлял как мне тяжко, когда её нет рядом. Я растянулся на койке и закрыл глаза, дабы вновь погрузиться в нескончаемый кошмар. Кошмар, который продолжается даже после пробуждения.

Я вылетел на фронт, как только прекратился дождь, шедший три дня. Все это время мы готовились закрепить свой малый успех большим, прогнув сепаратистскую оборону. Наши силы были разделены на три группы - Север, Юг и Центр, я командовал центральной, которая и будет атаковать первой. В случае успеха и захвата плацдарма, в дело вступают остальные группы войск. Задача - прорвать оборону и окружить разрозненные части противника. Тактика “котлов” неплохо показала себя для противостояния многочисленному, но не очень хорошо организованному противнику. А плохую организацию мы обеспечим внезапностью атаки. Так как авиации и бронетехники ни у нас, ни у конфедератов нет, в дело вступает Бог Войны - артиллерия, которой кстати у обоих сторон было в избытке. После того как мощь сотен тысяч батарей обрушится на врага, в дело вступает пехота. Основной силой моей группы были клоны 165 - ого звездного корпуса, хотя были представлены и иные подразделения. Основная слабость плана - скорость его исполнения, потому как все должно проходить стремительно, иначе противник вспомнит, что он вроде как армия и подготовив оборону, может резко перейти в контрнаступление. Поэтому я не ставил таких амбициозных планов, как командование Вермахта, нашей задачей было лишь сдвинуть фронт и удержать захваченное. Быстро

только коты родятся, да и то относительно, а спешка в таком деле как война явно лишняя. Иначе как на Джамбииме, просто растянут наши коммуникации, разделят силы и все, не станет нас. Как будто напоминая о том мире, пошел дождь, но что удивительно, без грозы. Канонада наших пушек еще не смолкла, когда мы приблизились к позициям сепов. Густые джунгли Дронгара давали неплохое укрытие, позволяя перемещать войска незаметно, правда только небольшими группами, поскольку в местном лесу сам черт ногу сломит. Я стоял на наблюдательной позиции, слушая перестук капель и ощущая дрожь земли. Нашим артиллеристам приходилось очень тщательно целиться, дабы не угробить трофеи, ради которых мы тут жопы рвем, а именно боту. Но благодаря действиям Теней, у нас есть достаточно точная и актуальная карта, показывающая диспозицию противника, а уж в профессионализме наших арт - расчетов я не сомневался.

– Сэр, снайперские группы на позициях, мы готовы атаковать.
– отрапортовал Фишер. Перед началом операции, которую я окрестил “Бур”, было перехвачено две рейдовых группы, от которых узнали о готовящемся наступлении сепаратистов. Похоже конфедераты не ожидали от нас того же шага, но еще это означало, что в этой операции потери с обоих сторон будут значительны, пусть у нас есть преимущество внезапности, а наша арт - подготовка крепко покосит их ряды.

– Принято, коммандер. Пусть начинают работать как только закончит артиллерия, потом снимаются. Дальше действовать будем мы.
– и в этот момент канонада затихла. А через минуту я услышал выстрелы наших винтовок. Не знаю насколько успешный ход - попугать их снайперами после обстрела, но есть шанс, что они будут сидеть тише воды, ниже травы ожидая плазменного “подарка” из лесочка, а мы уж возьмем их тепленькими. Тут засигналил мой комлинк.

– Сэр, “Трифекта-1” отработала, меняем позицию.

– “Трифекта-2” отработала, меняем позицию.

– Вас понял, начинаем. Прикрывайте огнем.
– в этот момент, глядя на аванпост, который нам предстоит штурмовать, я вспомнил иную битву, на планете, где тоже шел дождь…

– Энакин, это Каас, мы покидаем снайперские позиции. У нас закончились патроны к винтовкам, слишком много целей.
– голос забрачки, прерываемый трескотней помех, раздался в моем шлеме, едва слышимый в грохоте взрывов и выстрелов. Я и Зул, вместе с солдатами пятой роты сидели в окопе, поливая плазмой нескончаемые ряды противника, наступавшего на “Кобальт”.

– Тебя понял. Выдвигайтесь на левый фланг, к Тэю и Элоре, на них там сепы крепко наседают.
– сохранять спокойствие в этом аду было крайне трудно, но мне приходилось держать себя в руках, ибо от этого зависели жизни моих друзей и подчиненных.

– Поняли, выдвигаемся.
– ответил мне Мак и они отключились.

– Проклятье! Конца и края им нет. Наши мины не только не остановили, но и подстегнули их.
– Зул выругалась, меняя магазин чтобы вновь срезать спецназовцев и дроидов точными очередями.

– Много их было, этих мин. Половину снесли ракетами, остальное ушло на первую волну дроидов.
– ответил я, кидая термодетонатор, а затем выстрел за выстрелом посылая плазму во врага, ряды которого действительно казались нескончаемыми. Минное заграждение действительно не принесло никого проку, дроиды и “Нимбусы” продолжали наступать, не считаясь с потерями.
– Зул, двигай к Трэлю и Ваабешу, похоже эти ублюдки хотят продавить наши фланги. Центр я смогу удержать.
– фаллиенка кивнула и по траншее ушла на правый фланг. В этот момент дроиды и солдаты достигли наших окопов. Откинувшись назад, я дал очередь в В2, который повалившись, прикрыл меня от огня одного из спецов Стратуса. Пинком отшвырнув машину, сбившую солдата в красной броне с ног, я прикончил его из длинностволки. Едва успел сменить магазин, как нарисовался второй, получивший в морду прикладом и плазму вдогонку. DC-15А мало подходила для стрельбы в окопе, поэтому я активировал меч, прижав приклад винтовки к телу, стреляя с одной руки, начал рубить дроидов и солдат. Вонзив меч в одно из странных, незнакомых дроидов, я прикрывшись корпусом стрелял в спецназовцев, пока дроид не развалился от ответного огня. Винтовка ушла за мою спину, прикрепившись магнитами к броне, а алый клинок начал выписывать смертельную вязь. Свободной рукой я достал пистолет, более удобный в траншее. Конфедераты продолжали прибывать, словно их там штамповали. Разрубив мечом спецназовца, я выстрелил во второго, попав в подсумок с осколочными гранатами. Бойца просто порвало, обдав меня, тут же залегшего, кровью и потрохами. Когда я поднялся, со мной снова связалась Каас.

– Энакин, Элора и Тэй погибли, враги прорвали левый фланг, нам их не сдержать!
– в этот момент мое сердце похолодело. На грудь словно навалилась невероятная тяжесть, дыхание разом сбилось. Однако я смог взять себя в руки. В голосе Каас слышалась паника, похоже первую линию уже не удержать.

– Уходите, немедленно! Всем подразделениям, приказываю немедленно отступить ко второй линии обороны! Активировать заряды!
– я приказал заминировать первую и вторую линии, на больше не хватило взрывчатки. Это вряд ли остановит противника, но даст нам время, пусть и ничтожно малое, чтобы отойти ко второй линии. Снова схватив винтовку я покинул траншею через ответвление, двигаясь спиной к вперед и не прекращая стрелять. Вторая линия уже открыла заградительный огонь и когда я достиг её, прогремела серия взрывов. Но из пламени и дыма вновь вышли дроиды, техника и солдаты “Нимбуса” продолжая натиск. Бой был далек от завершения…

Я почти на полном автоматизме скомандовал наступление и пошел в атаку. Наш полк ринулся на весьма потрепанные позиции сепаратистов, пусть и ожидавших подобного, но еще не пришедших в себя. Магазин моего дробовика вмиг опустел и я снова переключился на меч и Силу. Внезапно напав на группу наемников я ловко ушел от выстрела дробовика, рассекая алым клинком оружие вместе с руками владельца и прикрываясь его телом от очереди из автомата его напарника, пинком отшвыриваю изрешеченное тело в сторону стрелка, отражая выстрелы бластерного карабина третьего наемника, один из которых прошивает его голову. Захватив четвертого, я использовал его как живой щит, прикрывший меня от огня подошедших В2. Отбросив машины Толчком Силы, я занял укрытие за полуразрушенной стеной периметра аванпоста и начал перезаряжать дробовик. То же место избрали укрытием два бойца 165-ого корпуса. Восемь цилиндров заняли свое место в магазине и я дослал патрон, прокрутив оружие, оттягивая скобу. В этот самый момент я почувствовал опасность, источником которой были две гранаты приземлившиеся под моими ногами.

– Граната!
– заорал я, отбрасывая клонов Силой. Я успел прыгнуть, но ударная волна от взрыва термальников придала мне скорости, заставив пропахать длинную борозду в грязи. На автомате я поднялся и ринулся в атаку. Тело само уклонялось, стреляло и рубило, а разум мой меж тем был очень далеко. Во множестве парсек пространства и в двух годах времени, участвуя в битве, которая уже прошла…

Дождь лил не переставая, уже вторые сутки две армии вырезали друг друга в сырой грязи, одна чтобы победить, вторая - чтобы выжить. Из - за туч было непонятно, день ли был сейчас или ночь, впрочем в свистопляске стали и огня мне было не до времени суток. Вторая линия держалась, даже несмотря на дикий натиск противника. Казалось Стратус просто одержим желанием стереть небольшую станцию снабжения в молекулярную пыль. Все смешалось, бой превратился в настоящую свалку тел и металла. Я и Трэль сражались плечом к плечу, сдерживая сепаратистов, уже несколько часов. Настоящее имя аквалиша было Виндо Ненд, но все его называли странно кличкой “Трэль”. Что она означала и откуда произошла я не знал. Трэль кстати был превосходным гренадером, благодаря трюку с телекинезом, которому я его научил, он стал натуральным аналогом автоматического гранатомета. Поэтому неудивительно, что он таскал на себе много гранат, в его руках это было натуральным оружием массового поражения.