Копия

Бородулин Александр Иванович

Завершив омовение, паренек осушил тело и волосы мягкими полотенцами и стал одеваться. Сначала он облачился в широкую рубашку из белоснежного батиста, затем надел сатиновые шаровары и гольфы, связанные из тончайшей козьей шерсти. И потом всунул ноги в шевровые туфли. В завершение он одел шикарный халат из багрового плюша, отороченный по воротнику лиловым атласом. Одевшись, Тэйри взял с полки гребень

и зачесал, еще влажные, волосы назад. Он не глядел в зеркало с тех пор, как умерла его любимая матушка, но теперь, увидев рядом овальное медное зеркало, и ощущая себя чистым и свежим, он не удержался от любопытства увидеть себя как бы глазами стороннего человека. С первого взгляда он не узнал себя. В зеркале отражался исхудавший и вытянувшийся вверх молодой человек, лицо которого больше не было таким забавно умиляющим как раньше, хотя в глазах все еще искрились задорные огоньки. С минуту он привыкал к своему новому облику, затем, взяв колокольчик, открыл дверь и позвонил.

Через полминуты подошел Бонзи, который уже получил заказ и даже успел обсудить с Ануки некоторые особенности приготовления сегодняшнего ужина, и теперь пришел для принятия ванны, держа под мышкой комплект чистого белья. Он снова широко улыбнулся Тэйри и сказал, чтобы тот пока поднимался на второй этаж и осмотрел свою комнату, которая находится справа от лестницы за второй дверью.

Тэйри, с благодарностью, вежливо кивнул хозяину и поднялся вверх по лестнице. Пройдя по коридору в правую сторону он отсчитал вторую дверь и приоткрыл ее. Цветастая ковровая дорожка вела к окну с полукруглым верхом. На подоконнике находился кувшин, а рядом стоял медный подсвечник с высокой восковой свечой, которая также казалась медной в лучах заката. Только войдя в комнату, Тэйри увидел широкую кровать, покрытую атласным стеганым покрывалом, в изголовье которой, возле стены, стоял стул, со сложенной на нем ночной сорочкой. Только сейчас Тэйри осознал, что это – его дом, в котором он, непостижимо чудесным образом, после долгих скитаний, оказался. А ведь только сегодня утром он даже не мог и помечтать, что эта череда скитаний и унижений когда-нибудь закончится. Он вспомнил своих родителей, и подумал, что если они могут видеть его из того мира, в котором они сейчас пребывают, то души их озаряются радостью.

Так он

и стоял в размышлении и даже не заметил, как Бонзи подошел к нему и тихонько кашлянул. Обернувшись, Тэйри увидел на лице Бонзи вопрос, нравится ли юноше его комната. В ответ Тэйри только вдохнул полной грудью и его лицо расплылось счастливой улыбкой.

Бонзи сказал, что пора ужинать и поднял указательный палец в знак того, что следует прислушаться. Через пару секунд они услышали звон гонга, извещающего о том, что все готово для вечерней трапезы.

Они спустились на первый этаж, где слева от лестницы находилась в дверь в столовую. Столовая была ярко освещена двумя десятками свечей, половина из которых излучали свой ласкающий свет, находясь в большом круглом ободе, висевшим под самым потолком в центре помещения.

Их встретила невероятной красоты дама, облаченная в шелковое платье темно зеленого цвета, с белым кружевным воротником и такими же кружевными манжетами от локтей. Снизу платье было оторочено пышными воланами, ниспадающие почти до голенищ легких сапожек алого сафьяна. Высокий лоб женщины украшала витая серебряная диадема с крупным изумрудом по центру. Огромные, цвета глубокой ночи, глаза словно излучали таинственный и чарующий свет. Изящные, будто спелые ягодки, губы, слегка растянутые благожелательной лучезарной улыбкой притягивали взгляд, не оставляя ни малейшей возможности отвести его в сторону. Роскошные темные волосы были собраны на затылке в пучок и оттуда распадались сотнями струящихся локонов, обрамляя высокую грациозную шею.

В первую секунду Тэйри не поверил своим глазам. Он, разумеется, ничуть не сомневался, что Бонзи – это самый настоящий, да притом, искусный волшебник, но то, что в его доме находится сказочная пэрика юноша не мог и представить. Он был уверен, что она пришла сюда из какого-то другого неведомого мира, но что-то уже знакомое, что-то уже полюбившееся было в этом прекрасном лике.

А когда Бонзи обратился к ней с предложением спеть песенку про Тэйри, при этом назвав ее Ануки, юноша был словно поражен молнией. Он застыл в восхищении во все глаза любуясь этой прелестной пэрикой, с которой, как оказалось, он был уже знаком, хотя и совсем недавно.

Конец ознакомительного фрагмента.