Коплан возвращается издалека
Шрифт:
— Удачный выбор, — одобрил Карлос Руис— Отличное местечко для конфиденциальных встреч. Самый уединенный домик в округе. Глядите, а вот и мадемуазель Фаллэн. Загорает на солнышке.
Да, это она, — сказал Франсис. — А субъект в шортах, прислонившийся к зонтику, — это тот, кто нас интересует.
Коплан нажал на акселератор. Они увидели достаточно. Он знал теперь то, что хотел узнать.
Впереди лежал Монтевидео.
Понедельник прошел спокойно. Коплан выходил из отеля лишь для того, чтобы купить газеты. Обедал и ужинал
Не менее тихо прошел и вторник. В среду, устав от безделья, Коплан решил прокатиться в Пунта-дель-Эсте. Часы показывали 17.25, когда он подкатил к дому, где находилась квартира Карлоса Руиса. В тот момент, когда он выбирался из своего импозантного «студебеккера», к нему метнулась белая фигурка, и радостный голосок Моник прощебетал:
— Франсис! Вот удача! Я уже собиралась уезжать!
Она с разбегу прыгнула ему на шею и, радостно смеясь, поцеловала его в губы. Он высвободился, с трудом скрывая раздражение.
— Ты с ума сошла? — прошипел он. — Что ты тут делаешь? Вот и придумывай после этого сложные ходы, чтобы избежать прямых контактов. Пойдем, не оставаться же на глазах честного люда.
Он решительно повлек ее к дому и там, отпирая дверь, загрохотал:
— Ты совсем потеряла голову?
— Я хотела увидеться с тобой как можно быстрее.
Они поднялись в квартиру Руиса.
— Ну? — продолжил наступление Коплан. — Что стряслось?
— Побереги нервы, — со смехом ответила она, — я ничем не рискую. Кониатис отлучился в Монтевидео и предоставил мне неограниченную свободу до восьми вечера. Кстати, у меня сенсационные новости. Кониатис мне все растолковал.
— Браво! Я весь внимание. Садись и расскажи все спокойно.
— Ну так вот… Кониатис разработал тонкую коммерческую операцию, механизм которой заключался в следующем: совместно с югославами западногерманские финансисты выделяют восточногерманским промышленникам умопомрачительную сумму для покупки необходимого сырья. Поставщики — американские фирмы. Но поскольку коммунистам продавать такое сырье нельзя, посредниками выступают югославы. Понимаешь?
— Да. И что американцы?
— Правительство, конечно, ни при чем. При такой комбинации можно обойти законы.
— Кроме шуток? Неужели американцы до того глупы?
— Подожди, дай договорить. Комбинация осуществима лишь при содействии чиновников, которым поручено осуществлять контроль за циркуляцией запрещенных видов сырья. В этом звене и происходит разрыв. Американцы заявляют, что Кониатис проявляет неумеренный аппетит. Сделка их не устраивает, единственный выход для Кониатиса — вернуть им половину комиссионных.
— Хищники перегрызлись между собой.
— Кониатис поехал в аэропорт Монтевидео за тем самым Гансом Гермелингом, которого я видела в Довилле. Он вылетел специальным рейсом, чтобы выступить арбитром в конфликте.
— Понятно. Он представляет Восточную Германию?
— Но я приберегла лакомый кусочек на закуску: отгадай, с какой просьбой обратился ко мне Кониатис?
— Терпеть не могу отгадывать,
— Окрутить Борнштейна!
— Черт побери! Одного из американцев, вставляющего ему палки в колеса?
— Борнштейн — крупная шишка в Контрольной комиссии, надзирающей за торговлей с Югославией. От него все зависит. Тверд, как кремень. И красив.
— Кониатис воображает, что идиллия между тобой и Борнштейном может его задобрить?
— Все не так просто. Кониатис умоляет, чтобы я бросила в рюмку Борнштейну снотворное. Он проспит часов двенадцать, а тем временем можно будет порыться в его папке. Похоже, что при нем документы, способные его скомпрометировать.
— Это уже не покер, — сказал Коплан, — а типичный шантаж.
— Именно так я и сказала Кониатису. Знаешь что он ответил? «Убивший льва может съесть его, не убивший будет съеден сам». Передаю дословно. Вроде бы арабская поговорка.
— Ладно. Слушай внимательно. Ты сделала все, что требовала Служба. Задание выполнено. Поэтому, если сможешь, покинь поле боя, и пускай разбираются сами. Больше никаких записей, понятно? Дело Кониатиса раскрыто, остальное неважно.
— Слушаюсь! Но все-таки я должна оставаться с Кониатисом до тех пор, пока не будет улажен конфликт с Борнштейном, да?
— Да, но не слишком увлекайся.
— Кониатис не простит мне, если я сейчас помашу ему ручкой. Лучше его не злить, уж я-то знаю!
— Не сомневаюсь.
Моник зажгла свой «Кент». Выпустив колечко дыма, она произнесла насмешливо:
— Все это забавно. Ты поручаешь мне спать с Кониатисом, а он просит, чтобы я переспала с Борнштейном. Мой дар соблазнительницы стал пользоваться ураганным спросом!..
— Как любая надежная ценность, — невозмутимо отозвался Франсис. — Теперь, — продолжил он деловым тоном, отсылай все свои послания в закодированном виде сюда, на имя Карлоса Руиса. Прямых контактов надлежит избегать, как никогда. Уверен, что здесь полным-полно шпионов. Американцы не станут шутить, раз ожидается приезд их президента. Они берутся за дело за много недель.
— Даллас их здорово встряхнул
— Рассчитываю, что, покидая этот дом, ты проявишь осто.
[3] рожность.
3
Имеется в виду убийство президента США Дж. Кеннеди в г. Далласе в 1963 г.
— Обещаю. Но у меня еще есть время! В моем распоряжении еще больше часа… Я знаю, как бы я хотела провести этот час.
И она одарила его столь красноречивой улыбкой, что у него не нашлось сил разочаровывать ее. Последовавшие за этим манипуляции позволили Франсису заметить, что ее кожа весьма восприимчива к загару.
— Да, — подтвердила Моник, умиротворенная обильными ласками, — загар мне к лицу. — Она провела ладонью по своему стройному смуглому бедру и прошептала: — Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо! Ты не находишь, что жизнь прекрасна? У тебя озабоченный вид…