Корабль дураков; Избранное
Шрифт:
Смеется Зависть нам на горе,
Когда корабль потопит в море.
Не станет пищи ей — сожрет
Сама себя, но не умрет.
У Зависти есть страшный яд —
Им отравляет брата брат:
Припомним Каина, Исава, 70
Себя покрывших черной славой;
И многим тут нашлось бы место.
Так Зависть обуяла их,
Что в них и голос крови стих!
70
Стр. 111. Исав
71
Сыны Иакова завидовали своему младшему брату Иосифу, любимцу отца, и продали его в рабство в Египет (Библия, Книга Бытия).
72
Фиест. — Согласно греческой мифологии, Фиест соблазнил жену своего брата Атрея и попытался отнять у него власть, после чего был им изгнан. Это послужило началом непримиримой вражды между Фиестом и Атреем, изобиловавшей страшными и трагическими эпизодами. Вражда продолжалась до смерти обоих братьев, и жертвами ее оказались многие из детей.
Ведь нет вражды неукротимей,
Чем ненависть между своими!
Вас, кто врачует самозванно,
Пройдохи ловкие, профаны,
Вас обличаю, шарлатаны!
Что скажешь ты глупцу врачу,
Который, глядя на мочу
Смертельно-тяжкого больного,
В растерянности бестолковой
Хватает лекарский томище
И указаний, неуч, ищет?
Пока внимает он, смекает, —
Больной и дух свой испускает!
Иные лезут в медицину,
Всего и зная лишь рицину
И то, что в книжке-травнике
И у старух на языке.
Противу правды не греша,
Скажу, что много барыша
По милости больных болванов
Течет в карманы шарлатанов.
Как в старину, так в наши дни
Любую лечат хворь они
И разбираться не привыкли,
Кто болен — юноша, старик ли,
Какого пола пациент,
Каков природный элемент:
Горяч, прохладен, сух иль влажен, —
И вид у них напыщен, важен!
Мешок травы, бочонок мази —
Вот пластырь вам для всех оказий:
Столь действенная сила в нем,
Что и нарыв, и перелом,
И язвы, и параличи —
Все этим пластырем лечи!
Кто пользует болезни глаз
Одною мазью каждый раз,
Кто без сосуда для воды
(Невеждам в этом нет нужды!)
Клистиры ставит, очень просто
Себя прославит, как Цуоста! 73
73
Стр. 114. Цуоста — предположительно, врач того времени.
Подобный врач похож при этом
На адвоката, что советом
Не выручит: не знает он,
Какой к чему приткнуть закон!
Духовнику он также пара,
Не сведущему, что за кара
Вас на суде господнем ждет
За этот грех или за тот.
Беда, коль неуч неумело
Не за свое берется дело
И только мзду обманщик любит:
Доверишься ему — погубит!
Я в зеркало смотреться рад:
К лицу дурацкий
Кто схож со мной? Осел, мой брат!
Дурацкую тот варит кашу,
Кто мнит себя умней и краше
Всех остальных, кому не лень,
Как одержимому, весь день
Глядеться в зеркало, себя
В зеркальном облике любя,
Но, видя рожу двойника,
Не признавать в ней дурака!
Чуть он услышит рассужденье
О красоте иль обхожденье, —
И клясться уж готов, что он
Один всем этим наделен,
Что он судьбой своей отмечен,
В делах, поступках безупречен.
Где б ни сидел, где б ни лежал,
Куда б ни шел, ни поспешал,
А зеркало всегда при нем.
Таких и в прошлом мы найдем:
Когда-то в Риме Марк Отон
Был императором. Вот он
И на охоту, даже в бой
Всегда брал зеркало с собой
И брился дважды в день, и мыться
Любил он молоком ослицы. 74
Но женщин я б не упрекал,
Что жить не могут без зеркал, —
Их все-таки, бедняжек, жаль:
74
Стр. 115. Когда-то в Риме Марк Отон // Был императором… и мыться // Любил он молоком ослицы. — Марк Сальвий Отон (32-69) был римским императором очень короткое время в конце своей жизни (69 г.). Купания в молоке ослицы приписываются его первой жене Поппее Сабине, ставшей затем женой императора Нерона (ум. в 68 г.).
Год нужен им надеть вуаль!
Кто мнит, что он лишен изъяна, —
Схож с гейдельбергской обезьяной. 75
В творенье рук своих влюблен,
Свихнулся царь Пигмалион. 76
Нарцисс не умер бы юнцом,
Не обольстись своим лицом.
Но к зеркалам и тех влечет,
Кому глядеть в них не расчет.
Кто стал бараном глупым, тот
Советов мудрых не поймет:
Теперь по естеству он глуп, —
75
Стр. 116. Гейдельбергская обезьяна — скульптурное изображение обезьяны на старом мосту через Неккар в Гейдельберге. Изображение обезьяны является символическим изображением дурака (см. коммент. к с. 103).
76
Пигмалион — в греческой мифологии, легендарный царь Кипра, замечательный скульптор, который влюбился в сделанную им самим статую. Богиня Афродита оживила эту статую, и она стала женой Пигмалиона.
Чин дурака барану люб!
Как благо танцев не признать:
Вперед шага четыре-пять
И столько же проходишь вспять!
Я объявляю дураками
Всех тех, кто, дрыгая ногами,
В прыжках дурацких и круженье
Находят удовлетворенье.
Но лишь помыслю я о том,
Что танец порожден грехом,
Я в выводе суровом тверд:
Людей навел на танцы черт,
Создав для них тельца златого,
Дабы унижен был Иегова.
От танцев много есть последствий,
Весьма тлетворных в младолетстве:
Заносчивость и самохвальство,
Распутство, грубость и нахальство.
«Стыдливость в танцах не в чести, —
Как тут невинность соблюсти?!
На танцах сверх обычной меры
Нас тянет в дом мадам Венеры,
Амур нас дразнит, шалопут,
И добродетели — капут!
На всем на этом свете, право,
Я не видал вредней забавы,