Корабль дураков

Петкявичюс Витаутас

— Об этом мы когда–нибудь поговорим подробнее с глазу на глаз. Тот человек — это не моя инициатива. А теперь позвони Вилейкису, он уполномочен и обо всем знает.

— Это сделать не трудно, мы соседи, но, дорогой Витаутас, что побудило вас к такому шагу? Будь добр, скажи мне, как писателю и другу, даю слово, мне это чрезвычайно важно!

— Вы напрасно считаете нас своими врагами. Мы тоже хотим участвовать в национальном возрождении.

Так говорил тогдашний президент Литвы, от которого многое зависело. Даже судьба «Саюдиса». После этого говорить, тем более расписывать, будто все сделал один самозванец, более чем гнусно.

У нас не было

серьезных врагов. Не было их. Поэтому мы и разрастались, как крапива в теплице. Не понимаю, почему этот факт сегодняшние историки намеренно замалчивают или искажают. Почему об этом ни разу не заикнулся и сам генерал госбезопасности, присутствовавший на том заседании и каждодневно консультировавший Верховный Совет?

Вилейкис был очень конкретным, деловым и будто избегал меня: — Дам команду, ночью спустят Государственный флаг, а утром мы поднимем другой, только у меня его нет.

— Найдем.

Председатель исполкома описал небольшой сценарий митинга. Замысел мне понравился. Я позвонил Жебрюнасу.

— Хорошо, у меня еще остался этот реквизит. Будет сделано парке Вингис он не порвался. Ты молодец.

— Не я, на сей раз — высшее руководство.

— Какая разница? Если твердо стоишь на своих позициях, чего доброго, завтра тебя назовут стагнатором. Ура!

На следующий день ранним утром по указанию Ландсбергиса ни с того ни сего была собрана Инициативная группа. Господи, какой скандал! Нас кто–то обошел, предал и оказался гораздо проворнее.

— Кто проведет митинг? — был первый вопрос Ландсбергиса.

— Председатель исполкома Альгирдас Вилейкис.

— Этот негодяй?! Этот стагнатор? Это дерьмо? — подобно базарной бабе принялся кричать интеллигентнейший из интеллигентнейших.

— Как тебе не стыдно? Это выбранное тобой руководство. Ты сам за него голосовал.

— Кто дал вам такое право без нашего постановления? — метался четырежды обезвреженный кусачий кролик А. Юозайтиса Альвидас Медалинскас.

— Это измена! — Меня, старого волка, винил этот не остепенившийся и не блистающий способностями мальчик, которого не только через несколько институтов, но и в «Саюдис» протащил папаша. Мы будем протестовать!

— Альвидас, мы только что отучили тебя пресмыкаться, а ты уже начинаешь топтать других. Опомнись.

Почти все, за исключением Жебрюнаса, Даунораса и еще нескольких интеллигентов, высказались против поднятия флага. Озолас заявил, что он выйдет из «Саюдиса».

— Баба с возу — кобыле легче, — подкинул я.

— Как ты смеешь?!

— А мне подсказал А. Чеснавичюс, за которым ты шпионил.

Наступила гробовая тишина. Тогда я спокойно объяснил: — Если вы такие могучие, идите и поднимайте сами, только не забудьте, что у башни дежурят милиционеры с автоматами. Они вас не подпустят. Нужен приказ руководства, чтобы опустить Государственный флаг и оставить флагшток пустым… Иначе это будет криминал.

Этот холодный душ остудил горячие головы. Ландсбергис куда–то выбежал. Мы с Жебрюнасом разделились: он поехал за флагом, а я пошел к председателю Вилейкису. Как нарочно, на улице столкнулся сА. Терляцкасом. Распушив свой вихор, он пристал ко мне:

— Это правда, о чем вчера сообщили по радио и телевидению? — Правда.

— Что вы делаете?! Это измена! Флаг сменим только после получения независимости.

— Слушай, Антанас, ты сговорился с Чекуолисом или излагаешь собственное мнение?

— Пшел к черту этот кагэбэшник, но и ты порядочный негодяй! Я в тебя верил!..

— Продолжай верить,

но сначала повтори эти слова своему патрону Ландсбергису, который называеттебя уличным политиком и шарлатаном. И еще: почему ты повсюду шатаешься с президентским флагом?

— Это вопрос тактики.

— А это — стратегии. Передавай привет своим родителям и не забудь, что политика — концентрат всех людских пороков.

Вилейкис ждал меня на улице. Мы уселись в машину. Я вдруг спросил его:

— Что ты сделал этому Ландсбергису, если он с таким остервенением тебя ругает?

— Мы не дали ему квартиру на улице Шило. Он так заврался и столько напрописывал всяких родственников, что стало тошно. У него и так две квартиры, третья ему не полагается.

Вот так создавали «врагов нации». Одному не понравился Вилейкис, другому — Астраускас. Одни натравили на неугодных им людей несколько медалинскасов и гед, другие украсили их портреты фашистскими регалиями, толпа ухватилась за такую свежатину и начала ее таскать по митингам, ничуть не задумываясь о том, что же эти люди сделали плохого. Бог живет в человеке, а в толпе его не бывает. Главное, чтобы была новая жертва, новая фамилия, новый виновник их бед, а то, что за этими именами стоят порядочные люди, имеющие перед Литвой заслуги, никому не докажешь. Толпе постоянно нужны жертвы, так сказать, твердое топливо для подогрева ее ярости. Цель оправдывает средства. Поэтому я и сказал на митинге:

— Духовная пустота вождей передается народу, поэтому опомнитесь. Перед тем, как ликовать, свергнув тиранов, хорошенько осмотритесь, кому вы помогали их свергать!

Эти слова людям запомнились, они раздражали, сердили, пока, наконец, не стали явью. Когда в борьбе за личную власть Ландсбергис превратил Верховный Совет в собственную «парламентскую резистенцию», многие в него еще верили, а когда он переименовал егов угодный ему Восстановительный Сейм, многие стали оглядываться, но когда он в конце своей политической карьеры потребовал себе президентскую пенсию, только тогда все очнулись. Но если бы этот врожденный разрушитель на начальном этапе «Саюдиса» предложил двурушникам платить по две пенсии, его прихвостни проголосовали бы за эту глупость единогласно.

И, наконец, крупнейшее злодеяние бывшего «искупителя» — афера с «Вильямсом», взвалившая на Литву оброк на неограниченное время. Видите ли, не подпустим Ивана к трубе [9] … Вот мы какие великие! А через несколько лет несет по телевидению чепуху, будто не помнит собственного величия: «Я не помню, вносил ли поправки в тот договор или нет!» А чья подпись? Прав Адолфас Стракшис, прекрасный публицист и аналитик: «Ивана к трубе подпустили американские евреи, не спрашивая мнения Бабилюса и Ландсбергиса. Не подпустили, а свой своему отдал весь завод со всеми трубопроводами, несчастным Бутингским терминалом и правом управления предприятием ПОЖИЗНЕННО. Неважно, кому предприятие будет продано, но право управления им никогда не будет принадлежать Литве. По такой своей негативной мощи этот печально известный договор можно сравнивать с секретными договорами Молотова — Риббентропа».

9

Министр экономики в правительстве консерваторов Винцас Бабилюс при обсуждении вопроса о приватизации нефтеперерабатывающего комбината в Мажейкяй заявил: «Ивана мы к трубе не подпустим».