Корабль Иштар. Семь ступеней к Сатане
Шрифт:
Трокмартин поддержал меня.
— Как я и думал, — сказал он. В его голосе звучала новая нота — спокойная уверенность сменила ужас ожидания неизвестного. — Только я знаю! Идемте в мою каюту, старый друг. Теперь, когда вы тоже видели это, я могу вам рассказать… — он заколебался, — рассказать, что же вы видели, — закончил он.
Входя, мы столкнулись с первым помощником капитана. Трокмартин быстро отвернулся, но все же недостаточно быстро, чтобы помощник не остановился в изумлении. Потом он вопросительно взглянул на меня.
Усилием воли Трокмартин придал своему лицу выражение,
— Нас ожидает буря? — спросил он.
— Да, — ответил помощник. Потом, поборов любопытство, моряк светски добавил — Очевидно, она будет сопровождать нас на всем пути до Мельбурна.
Трокмартин распрямился, как будто ему в голову пришла новая мысль. Он энергично схватил моряка за рукав.
— Вы хотите сказать, что нас ожидает облачная погода, — тут он заколебался, — еще по крайней мере три ночи?
— И еще три, — ответил помощник.
— Слава Богу! — воскликнул Трокмартин, и мне кажется, я никогда не слышал в его голосе такого облегчения и надежды.
Моряк удивился.
— Слава Богу? — повторил он. — Слава… что вы хотите этим сказать?
Но Трокмартин уже направлялся в свою каюту. Я хотел пойти за ним. Первый помощник остановил меня.
— Ваш друг не болен?
— Море, — торопливо ответил я. — Он не привык к нему. Я присмотрю за ним.
В глазах моряка было сомнение и недоверие, но я поторопился уйти. Потому что знал: Трокмартин на самом деле болен — но в этой болезни ему не поможет ни корабельный врач, ни кто-либо другой.
Глава III
«Мертвы! Все мертвы!»
Когда я вошел, Трокмартин сидел на краю койки. Он снял пальто. Сидел склонившись, закрыв лицо руками.
— Закройте дверь, — негромко сказал он, не поднимая головы. — Закройте иллюминаторы и затяните занавес… и… нет ли у вас в кармане электрического фонарика, хорошего, сильного фонаря?
Он посмотрел на карманный фонарик, который я протянул ему, и включил.
— Боюсь, этого недостаточно, — сказал он. — Впрочем, — он заколебался, — это всего лишь теория.
— Что всего лишь теория? — удивленно спросил я.
— Считать, что это оружие против… против того, что вы видели, — сказал он с сухой улыбкой.
— Трокмартин! — воскликнул я. — Что это было? Я на самом деле видел… это существо… на лунной дорожке? На самом деле слышал?..
— Например, это, — прервал он меня.
И негромко прошептал: «А-во-ло-а!» И я будто вновь услышал хрустальную неземную музыку, ее эхо, слабое, зловещее, насмешливое, ликующее.
— Трокмартин, — сказал я. — Что это было? Чего вы бежите? И где ваша жена… и Стентон?
— Мертвы! — монотонно ответил он. — Мертвы! Все мертвы! — Я отшатнулся в ужасе и продолжил, — все мертвы. Эдит, Стентон, Тора… мертвы… или еще хуже. А Эдит в лунном бассейне… с ними… ее утащило то, что вы видели на лунной дорожке. Теперь оно охотится за мной… Оно наложило на меня свою ленту… и преследует меня.
Злобным движением он распахнул рубашку.
— Взгляните, — сказал он. Я смотрел молча. Кожа на груди, примерно на дюйм выше сердца, была жемчужно-белой. Белизна резко выделялась на фоне здоровой кожи. Он
— Прижгите! — сказал он, протягивая мне сигарету.
Я отшатнулся. Он сделал повелительный знак. Я прижал горящий кончик сигареты к белому поясу. Он даже не моргнул, не слышно было и запаха горелого; когда я отвел белый цилиндрик, на коже не было ни следа.
— Потрогайте, — снова приказал он.
Я коснулся пальцами ленты. Она была холодной — как мрамор на морозе.
Он протянул мне маленький перочинный нож.
— Режьте! — приказал он.
На этот раз, увлекаемый научной любознательностью, я не колебался. Лезвие погрузилось в тело. Я ждал появления крови. Ничего не появилось, Я извлек лезвие и погрузил его снова, на этот раз на четверть дюйма. Как будто я резал бумагу — ничего похожего на человеческую кожу и мышцы.
Мне пришла в голову еще одна мысль, и я с отвращением отшатнулся.
— Трокмартин, — прошептал я, — это не проказа?
— Если бы, — ответил он. — Взгляните на места разрезов.
Я посмотрел: на белой полосе не было ни следа. Там, где я делал разрез, не было даже царапины. Как будто кожа разошлась, пропустила лезвие и сомкнулась снова.
Трокмартин встал и надел рубашку.
— Вы видели две вещи, — сказал он, — его и его печать, которую оно наложило на меня и которая, как я думаю, дает ему власть надо мной. Теперь вы должны поверить в мой рассказ. Гудвин, говорю вам опять, что моя жена мертва — или еще хуже, я не знаю; может, стала добычей., того, что вы видели; и Стентона тоже, и Тора. Как… — Он замолк. Потом продолжал:
— Я отправляюсь в Мельбурн за оборудованием, которое позволит опустошить гробницу, его берлогу; за динамитом, чтобы разрушить его логово — если что-либо сделанное на земле может его уничтожить; и за храбрыми белыми людьми, которые не побоятся его. Может быть… может быть, после того, что вы услышите, вы будете одним из них? — Он задумчиво посмотрел на меня. — А теперь — не прерывайте меня, прошу вас, пока я не кончу, потому что, — он слабо улыбнулся, — помощник может ошибаться. А если это так, — он встал и дважды прошелся по каюте, — если он ошибся, у меня может не хватить времени рассказать вам.
— Трокмартин, — ответил я, — у меня нет предрассудков. Рассказывайте и если я смогу, я помогу вам.
— Гудвин, — начал он, — если вам показалось, что я легко воспринял смерть жены, или вернее, — лицо его исказилось, — как нечто не первостепенное для меня, поверьте, это не так. Если я ушел достаточно далеко… Если первый помощник сказал правду… Если облачная погода продержится, пока луна не начнет убывать… я могу победить… то, что знаю. Но если это не так… если обитатель лунного бассейна возьмет меня… тогда вы или кто-нибудь другой должны отомстить за мою жену… за меня… за Стентона. Я не могу поверить, что Бог позволит этой твари победить. Но почему же Он тогда позволил забрать мою Эдит? Почему Он вообще позволил ему существовать? Может быть, это существо сильнее Бога, как вы думаете, Гудвин?