Корабль-партнёр

Маккефри Энн

Практика по прохождению сингулярности, которую Нансия сдала в Академии, была проще, чем в этот раз. Там ей пришлось иметь дело только с одним множеством параллельных равенств. Здесь же последовательность равенств и убывающих подпространств струилась мимо нее непрерывным потоком. Это был вызов, опасность, радость: это было то, чему учили Нансию. Она выхватывала матрицы данных и направляла их в корабельные процессоры, выбирая и решая постоянно меняющиеся пути к сингулярности с непоколебимой сосредоточенностью спортсмена.

В том же самом новостном луче, где Нансия

увидела сцены серфинга, были также кадры, посвященные соревнованиям по прыжкам в воду. Четкие движения ныряльщиков, то, как они на секунду зависали в воздухе, словно могли подняться и взлететь, — все это просто пленило Нансию. Она пересматривала этот луч десятки раз, дивясь тому, что способны проделать мягкотелые за несколько секунд физической свободы. «Смотрите, какой чистый прыжок!» — заявил комментатор после выступления одного из спортсменов, а потом пояснил: термин «чистый» означает, что ныряльщик вошел в воду без единого всплеска.

Нансия выполнила чистый прыжок в сингулярность и вынырнула в Веганском подпространстве.

Для ее пассажиров, которым во время прохода сингулярности нечего было делать и которые никак не могли отфильтровать смещение восприятия, переход был куда менее приятен. Несколько секунд расщепления и восстановления им показались часами, в течение которых они продирались через ставший вязким воздух, искали дорогу между формами, искаженными до полной неузнаваемости, в странных местах, где цвета гудели на разные голоса, а свет огибал углы.

Люди вздохнули с облегчением, когда корабль снова вырвался в обычное пространство.

Нансия смотрела, как они шатаются и потирают глаза и уши. Она была весьма удивлена тем, насколько сильной оказалась их реакция. Тренер, сопровождавший ее на экзаменационном проходе через сингулярность, казалось, ничуть не был обескуражен искажением сенсорных ощущений на каких-то несколько секунд. Возможно, то, как мягкотелые воспринимают расщепление, зависит от практики. Первые слова Полиона после возвращения в нормальное пространство подтверждали, что дело может быть именно в этом.

— Ну, птенчики мои, — произнес Полион, — как вам понравилось ваше первое расщепление? С первого моего тренировочного полета прошло столько времени, что я уже и забыл, как оно влияет на новичков.

— Одного раза вполне достаточно, — эмоционально отозвался Дарнелл. — Если я все-таки соберусь обратно домой, то лучше выберу шесть месяцев путешествия на ФТЛ. А еще лучше — пойду пешком.

Фасса яростно кивнула в знак согласия, а потом вздрогнула, как будто пожалев о том, что это движение было таким интенсивным.

— Попробуй «блажен», — предложила Альфа. — Помогает от похмелья — должно помочь и от головной боли после прохождения сингулярности.

Дарнелл схватил с ее ладони маленькие голубые таблетки и одним отчаянным глотком отправил к себе в желудок сразу шесть штук. Фасса покачала было головой, но потом, похоже, решила не делать и этого и просто вялым жестом отвела от себя руку Альфы.

— Я не связываюсь с наркотиками.

— Тем глупее это с твоей стороны, — фыркнула Альфа. — Я знаю о побочных эффектах

больше, чем любой из вас, и обещаю, что несколько таблеток не причинят никакого вреда. Жаль только, что я не подумала об этом до того, как мы вошли в сингулярность. Блэйз?

— Отличная идея, — неискренне промолвил Блэйз, принимая предложенные пилюли. В отличие от Дарнелла, он прошел к дальней стене рубки, нашел полупустую бутылку «стизумруда» и запил таблетки зеленой жидкостью. — Почти такая же хорошая, как мысль пойти пешком. Мне кажется, я раньше недостаточно сильно ценилЗемлю. — Его веснушчатое лицо было бледно-зеленого цвета.

Полион хихикнул.

— Возможно, тот факт, что тебе не позволили учиться на пилота, был для тебя скрытым благом, малыш. Похоже, у тебя для этого недостаточно крепкий желудок. А теперь вообразите сочетание постоянных расщеп-прыжков со спецармейскими рационами из вареного синтепротеина и непонятных капсул, которые все пахнут капустой…

Фасса зажала себе рот ладонью и бросилась к двери. Дарнелл судорожно сглотнул два или три раза.

— Не будешь ли ты так добр не упоминать о еде хотя бы в данный момент?

Однако на последних словах голос его стал тягучим и спокойным: «блажен» наконец-то подействовал.

— По крайней мере до тех пор, пока я не съем свои таблетки, — добавила Альфа, кидая в рот сразу пригоршню блестящих голубых пилюль.

Фасса не успела добежать до сортира в своей каюте. Нансия молча выпустила сервороботов, которые подобрали и испарили образовавшуюся на полу грязь. Потом активировала замок на двери каюты Фассы, так что дверь раскрылась, едва девушка подошла к ней.

— С-спасибо, — выдавила Фасса сквозь влажное полотенце, которое подал ей один из сервов. — Я хочу сказать… я знаю, что ты просто беспилотник, так что это глупо, но… ох, все равно спасибо.

Девушка рухнула на свою койку и скорчилась в жалкой позе. Нансия отключила сенсоры в каюте, сомкнула диафрагму двери и оставила Фассу в одиночестве — пусть приходит в себя. По крайней мере, подумала Нансия, у этой девушки хватило силы воли, чтобы отказаться от разъедающих мозг наркотиков. И хорошего воспитания, чтобы поблагодарить того, кто помог ей, пусть даже сама Фасса считает этого «кого-то» обычным неживым кораблем-беспилотником. Высказанное ею намерение использовать секс для того, чтобы получать концессии для ее компании, было отвратительным, равно как и ее манеры в целом. Но, возможно, она все-таки была чуть менее отталкивающей личностью, чем остальные пассажиры.

Они совершенно не обратили внимания на то, как плохо Фассе, отметила Нансия. Полион в одиночку проходил очередной раунд «Разбросанных», а остальные трое хихикали, передавая по кругу очередную бутылку «стизумруда». Нансия встревоженно подумала о том, какое воздействие такая смесь стимуляторов и подавителей может оказать на нервную систему мягкотелых — и что еще могла протащить на борт Альфа. Может быть, было ошибкой отключать сенсоры в каютах: эти люди не заслуживалиправа на частную жизнь.