Корабль поколений
Шрифт:
— Стоп! — вмешался командир, — мы не это сейчас обсуждаем. Напомню: наша повестка дня: выбор дальнейшего режима работы маршевых двигателей.
— Если человек на полном серьезе верит в Бога, как с ним вообще можно что-то обсуждать? Может быть, его стоит… обследовать?
— Кого обследовать — это я решаю, — жестко ответила ему Эрика.
— А не слишком ли ты много на себя берешь? — спросил все тот же инженер, что обвинил Лебермана в религиозности.
— Синицын, перестань, — сказал ему кто-то
— Что значит «перестань»?! — возмутился тот, — дееспособность ключевых членов экипажа — важный вопрос.
— Это не тебе решать!
— Вообще-то у нас власть советов. Разве мы не для этого собрались, чтобы принять коллективное решение?
— Принятие коллективного решения не значит, что ты можешь бросаться голословными обвинениями!
— Это не голословное обвинение! Его лекции! Они говорят сами за себя!
Синицын, продолжал спорить и обвинять Лебермана, несмотря на гневные реплики коллег. Нашли и те, кто поддержал его, и вскоре все совещание стало похоже на собрание жильцов многоквартирного дома конца XX-ого века.
— Стоп! Тихо! — рявкнул вдруг командир.
Снова в кают-компании воцарилась тишина.
— Давайте уже уважать друг друга и наше время, — уже гораздо спокойнее сказал он.
— Времени и нас, как раз предостаточно, — почти шепотом произнес кто-то.
— И так, выслушав ваши доклады, я пришел к выводу, что маршевый двигатель нужно отключить на некоторое время в порядке эксперимента. Так как вы не можете между собой договориться, я принимаю это решение единолично, и оно имеет силу приказа. Инженерам приступить к выполнению. Все свободны.
Присутствующие начали расходиться. Михаил догнал в коридоре Синица и спросил:
— Гриша, ты что учудил?
— А что я учудил? Я правду в глаза сказал. С Леберманом происходит что-то неладное. Не знаю, почему Эрика бездействует… А вообще, ты хоть понимаешь, чем чревата остановка маршевого двигателя?
— Конечно. Мы продолжим лететь по инерции с достигнутой скоростью.
— Да, и прилетим не через сорок лет, а через четыреста!
— Нас же предупреждали, что возможен такой исход.
— Да, но это не значит, что мы должны с этим смириться. Мы не должны снижать скорость только из-за того, что кому-то мерещатся «боги в космосе».
— Эй! Мы не снижаем скорость. Командир приказал лишь на время перестать ускоряться. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет.
— Надеюсь, он убедится, что дело не в ускорении и снова включит двигатель, — буркнул Григорий, направляясь к своей каюте.
Глава 59
2612 год, межзвездное пространство,
расстояние от Солнца 433 а. е. (примерно 0.007 св. года),
борт
с момента старта прошло 1 год и 1 месяц
— Как прошло совещание? — спросила Ульяна, когда Михаил вернулся.
— Да опять все в балаган превратили, — махнул рукой Самсонов, — командир принял единоличное решение выключить маршевые двигатели.
— Серьезно? Мы теперь реально стали кораблем поколений?
— Не факт. Это пока эксперимент. Возможно, потом ускорение продолжится.
— Надеюсь… А как была воспринята твоя идея с эмерджентным поведение самоорганизующихся алгоритмов?
— Я не успел озвучить свой доклад. Судя по всему, пока никому не до этого.
— Но разве исследование темной материи — не важно?
— У меня пока только безумная гипотеза. Боюсь, она так и останется безумной гипотезой. Я говорил с Леберманом. Он настроен очень скептически.
— Ну… как бы то ни было, у тебя достаточно времени, чтобы доработать идею.
— Да, более чем, — согласился Михаил.
Глава 60
2612 год, межзвездное пространство,
расстояние от Солнца 435 а. е. (примерно 0.007 св. года),
борт звездолета «Красная стрела»,
с момента старта прошло 1 год 1 месяц и 1 день
Когда отключили маршевые двигатели, Михаил это сразу ощутил. Как будто мозги прояснились.
— Выходит, все дело именно в микрокачке, — сказал он Ульяне.
— Поживем — увидим, — философски заметила та.
Они лежали на кровати в своей каюте и созерцали экран внешнего обзора. На нем зияла чернота, усеянная бриллиантовой пылью далеких звезд, самая яркая из которых — покинутое ими Солнце. Будут течь дни, недели, месяцы, годы, и его блеск тоже станет слабый, как и у всех остальных звезд. Зато Альфа Центавра станет ярче, но это в далеком-далеком будущем, через четыреста лет, если двигатели снова не включат.
— Пройду, прогуляюсь, — сказал Михаил, встав с кровати, — ты как?
— Я пока здесь побуду. Истрачу лимит на виртуальную реальность.
В «трубе» царило оживление. Люди прыгали, кувыркаясь в невесомости, а обсерватория оказалась забита под завязку людьми. Очередь была не только в смотровую комнату, но и в зал с телескопами.
— Что-то новое надеются увидеть? — спросил Михаил у стоящей толпы.
— Говорят, какой-то транснептуновый объект опять пролетаем. Только нифига его не видно, как обычно. Далеко больно.